Гедымин Анна Юрьевна — поэт, лауреат нескольких литературных премий. Живет в Москве.
* *
*
В городе, где трава
Вспоминается только из чувства протеста
(Взгляните на это гладкое место —
Здесь могла быть трава!);
В городе, где скорее ночь, чем зима,
Где скорее в метро, чем пешком по скверу,
И где многие понимают карьеру
Как возможность из панельных в кирпичные
переехать дома;
В городе, где зонтов и крыш торжество,
Когда-нибудь и тебя самого
Не станет — за сроком давности
иль по случаю смены места.
Не знаю, чего из этого пожелать, —
Таких, как мы, прошла здесь целая рать,
А в чем смысл их движенья,
по-прежнему неизвестно.
* *
*
О дни предосенние,
вереница блаженных дней!
На счастье настраиваться
с каждым годом трудней.
А после останется
в небе горстка огней,
И ни притронуться,
ни присоседиться к ней.
О дни предпоследние,
уж больно вы хороши
Для неприкаянной
и небезгрешной души...
* *
*
Лес предзимней зиял пустотой...
Помню слякоть и чувство тревоги
И отчетливый куст золотой,
Голосующий у дороги.
Вроде выболела до дна
Эта осень.
И нате вам — милость!
Но из тысячи душ ни одна
В странном месте не притормозилась.
Вот он — миг, предвещающий крах!
Ох, припомнит судьба нам истица,
Как молили о мелких дарах,
Чтобы мимо щедрот проноситься!..
* *
*
Ветер разнообразен:
В паре с огнем
Похож на цветок в вазе,
Вместе с вольной водой
Образует прибой
(Ты когда-то шутил —
Как мы с тобой).
Не промчит стороной,
Как экспресс в Новый год,
Он навеки со мной,
В отличие от.
Даже в зимнем бору,
Где и жизни-то нет.
Если умру,
Не он ли загасит свет?..
Вопросы
Когда его проклял друг и родня,
Она, погрустнев, спросила:
“За что ты, чудак, полюбил меня?
Ведь я совсем некрасива...”
А он улыбнулся в ответ и сказал:
“За все: за походку, голос, глаза”.
А годы спустя, на исходе сил,
Она рванулась в вопросе:
“За что? За что ты меня разлюбил!
За что, окаянный, бросил!”
А он усмехнулся в ответ и сказал:
“За все: за походку, голос, глаза”.
* *
*
Ты думал: пусть одиночество,
только бы не воскресные
Хождения, дни рождения…
Уж лучше к былым подружкам.
…В парке, где только местные,
Похожий на наваждение
Шахматист
сумерки разливает по кружкам…
Озеро, звездами запорошено,
Смотрит в небо
по праву единоверца.
…Научившийся быть нежданным,
потом — непрошеным,
Ты не смог одного:
nbsp; совсем исчезнуть из сердца…
* *
*
Мы поедем по мокрым улицам,
без труда обгоняя ветер
И не очень задумываясь,
день это или ночь, лето или зима.
Даже странно, что в городе,
спроектированном кем-то третьим,
Возможны такие наши с тобой
расстояния и дома.
А то, что время остановилось, — нет,
просто оно уже вышло.
И мы, как дети,
когда дочитана сказка, но еще не погашен свет,
Глядим жадно и пристально
и вслушиваемся в то, что слышно,
На каждый наш вдох и выдох,
на жизнь, на ошибки — в ответ.
Орлова Василина Александровна родилась в поселке Дунай Приморского края в 1979 году. Окончила философский факультет МГУ. Прозаик, эссеист, автор книг «Вчера» (М., 2003), «Стать женщиной не позднее понедельника» (М., 2005), «В оправдание воды» (М., 2005), «Пустыня» (М., 2006). Живет в Москве. Постоянный автор «Нового мира».
Глава 1. Притаился
В одном из переулков близ Тверской стоял дом как дом. Там в квартире на пятом этаже, в полутемной прихожей, высилось грозное старинное зеркало. Оно удваивало вешалку с десятком разноцветных шарфов и зонтов, полку для обуви, паркет, бесцветные обои, кусок двери на кухню, украшенной витражом, и всякую мелочь вроде “ложки” с пластмассовой головой коня, которую, впрочем, еще называют “рожком”.
— Убранный предмет в зеркале не виден. Зеркало не стремится отражать то или иное: видит, что дают. И заметьте, не выказывает по этому поводу удовольствия или неудовольствия. Не разбирает. Отражает все.
