Мейсенский узник - [19]
Дав добро на создание новой мануфактуры, Август установил строжайший надзор за Бёттгером, которого по-прежнему время от времени донимал напоминаниями о золоте. Для присмотра за его работой была создана комиссия из государственных чиновников. Вопреки желанию Бёттгера директором назначили Михаэля Немица, и теперь тот мог беспрепятственно отравлять отношения алхимика с королем. Зато две другие важные должности заняли его друзья: набор персонала поручили лейб-медику доктору Бартоломею, место смотрителя досталось Иоганну Мельхиору Штейнбрюку. Сам Бёттгер стал главным управляющим.
Рецепт белого фарфора все еще требовал доработки. Тем временем Бёттгер начал выпускать красную керамику на продажу, но и тут не обошлось без сложностей. В Юнгфернбастае выстроили новую печь, лучше и вместительнее прежних, и неожиданно возникло затруднение: не хватало опытных работников. Изобретенный Бёттгером материал надо было превратить в творения искусства, однако мастера, обладающие необходимыми навыками, не спешили ввязываться в это рискованное предприятие. Объявление о найме гончаров, вывешенное на двери дрезденской ратуши, не возымело действия: никто не пришел. В отчаянии Бёттгер прибег к своим знакомствам и уговорил придворного мастера Фишера заняться красным фарфором. Фишер прекрасно знал, что к Бёттгеру никто не идет работать, и не преминул этим воспользоваться. Он затребовал себе огромное жалованье. Бёттгер, не имея другого выхода, принужден был согласиться на все условия.
За несколько недель продукции изготовили столько, что для нее перестало хватать места. Доктор Бартоломей выделил под склад свободную комнату в своем доме, но это была лишь временная мера. Предстояло решить, как и где продавать готовые изделия. Новейшие предметы роскоши обычно везли на Лейпцигскую пасхальную ярмарку, куда съезжались богачи со всей Германии и даже из других стран. Для дебюта красного фарфора лучше места было не сыскать. Дирекция организовала внушительный стенд, на котором представили новый чудесный материал, а также продукцию фаянсовой фабрики. Белый фарфор, главное из всех достижений, тоже выставили, но не продавали.
Стенд привлек к себе большое внимание; по сообщениям прессы, он собрал множество посетителей, и все восхищались исключительной красотой выставленных предметов. Лейпцигская газета от 14 мая 1710 года в самых восторженных выражениях описывает «кувшины, чайные чашки, турецкие кофейники, бутыли и другие предметы, годные как для практического использования, так и для украшения стола… иные из них необычайно прочны и видом напоминают яшму… огранены и замечательно блестят… есть лакированный красный сосуд, не уступающий лучшим японским образцам».
Увы, как к своему огорчению убедился Бёттгер, мода на фарфор, как и на любой другой вид искусства, возникает не сразу. Дебют революционного красного фарфора не принес ожидаемого успеха. Было продано всего несколько изделий, заказов поступило меньше, чем Бёттгер рассчитывал, и в целом поездка на ярмарку обернулась значительными убытками.
Тем не менее дирекция решила не сдаваться. Наняли торговых представителей для продажи нового фарфора на других крупных ярмарках Германии и Европы. В июне продукцию мануфактуры выставили на Петропавловской ярмарке в Наумбурге на реке Заале. Не в силах побороть искушение похвастать открытием перед Пруссией, дирекция направила в Берлин торгового агента с лучшими образцами товара. Трудно вообразить чувства тамошних придворных, когда выяснилось, что изысканные чаши, вазы, блюда и статуэтки — прямой итог охоты на юного талантливого алхимика, которую десять лет назад устроил их король.
По мере того как производство расширялось, становилось ясно, что для полномасштабного выпуска белого фарфора нужно больше места. Вопрос был в том, где открывать завод. Альбрехтсбург, стоящий на неприступной скале и пустовавший с тех самых пор, как в 1705 году Бёттгера перевели в Кёнигштейн, подходил как нельзя лучше: замок несложно охранять, а значит, конкурентам не удастся выведать секрет. Близость к реке давала дополнительное преимущество — возможность доставлять дрова баржами по воде.
В июне 1710 года новый фарфоровый завод перенесли в Мейсен. Бёттгер, впрочем, по строгому указанию короля, остался узником в Дрездене.
Глава 7
Пламя случая
Дабы елико возможно сохранить это искусство в тайне, мейсенский завод… сделали недоступным для всех, кроме самих работников, а секрет смешения и подготовки ведают лишь немногие из них. Они содержатся как узники и подлежат аресту, если выйдут наружу; соответственно у них там есть домовая церковь и все необходимое.
Джонас Ганвей. Исторический обзор британской торговли на Каспийском море. 1752.
Несмотря на поддержку короля, успех давался с трудом. Весь первый год после переезда фабрики в Альбрехтсбург Бёттгера преследовали неудачи, а само ее существование постоянно было под угрозой.
