Метеоры - [3]

Она встает и с помощью Эдуарда собирает привычные предметы, традиционно сопровождающие ее в дневные часы на шезлонге. Сложенные очки, лежащие на романе — уже несколько месяцев все том же, — корзинка, куда она складывает рукоделие, теперь ненужное из-за малой вероятности новых родов, шаль, упавшую в траву, которую она набрасывает на плечи. Потом, оставив Мелине заботу поднимать в дом столы, стулья и гамак, она, опираясь на руку Эдуарда, тяжелым шагом поднимается по извилистой, петляющей, ведущей к усадьбе тропинке, по которой со щебетом устремляются близнецы.

Усадьба — просторное, довольно мало выразительное строение, как большинство домов Верхней Бретани, бедная ферма, в конце прошлого века возведенная хозяевами «Звенящих камней» в ранг буржуазного особняка. От скромного прошлого она унаследовала стены из битой глины — гранит виднеется только по углам, в дверных и оконных проемах и на цоколе, — крутую двускатную крышу, на которой солома была заменена серой черепицей, и наружную лестницу, ведущую на чердак. Последний был оборудован Эдуардом для размещения детских комнат, и свет проникает туда через четыре слуховых окна со своими крышами, центральный скат которых служит навесом. Эдуард сослал все свое потомство на этот чердак, куда сам поднимался едва ли три раза за двадцать лет. Он мечтал о том, чтобы первый этаж остался частным владением супругов Сюрен, где Мария-Барбара согласится забыть хоть на минуту, что она мать, и снова стать супругой. Но чердак, где царил беспорядок, теплый и тайно организованный в соответствии с личностью каждого и сетью его отношений с другими, оказывал на нее необоримое влечение. Все дети, ускользавшие от нее, вырастая, снова обретались в счастливом смешении, и она забывалась в пестрой череде игр и снов. Эдуарду приходилось спешно отправлять Мелину на поиски, чтобы она согласилась снова спуститься к нему.

Святая Бригитта, благотворительное заведение для неполноценных детей, разделила с ткацкой фабрикой здания бывшего Гуильдоского монастыря, пустовавшие с 1796 года и находившиеся напротив, через дорогу. Блаженные располагались в службах — бывших кельях, трапезных, мастерских, лазарете и тяжебной зале, к чему, естественно, прибавлялось пользование садом, который плавно спускался к усадьбе. Цеха фабрики, в свою очередь, занимали аббатский дворец, квартиры офицеров, группировавшихся вокруг монастыря, ферму, конюшни и церковь, чья колокольня со щипцом, покрытая золотистым лишайником, видна от Матиньона до Плубалэ.

Гильдоская обитель познала свой час славы и страданий во время разгрома Белого войска в 1795 году. Десанту роялистов в Карнаке 27 июня предшествовала отвлекающая операция в Аргенонской бухте. Там высадившаяся заранее вооруженная группа нанесла тяжелые потери республиканским войскам, после чего укрылась в аббатстве, капитул которого был на их стороне. Но победа Хоша над Кадудалем и его союзниками решила участь гильдоских шуанов, а отступлению морем помешал низкий отлив. Аббатство было взято штурмом в канун 14 июля, пятьдесят семь белых узников расстреляны и погребены на монастырском дворе, превращенном в братскую могилу. Изданный на следующий год декрет о простое строения лишь документально подтвердил исчезновение Гильдоской обители, фактически наступившее с исчезновением ее монахов. Конторы фабричного управления разместились в капитуле. Монастырский двор перекрыли легкой кровлей, чтобы складывать рулоны холста и ящики с бобинами, в то время как недавно появившийся матрасно-набивной цех устроили в наспех отремонтированных бывших конюшнях. Сердце завода находилось в церковном нефе, где жужжали двадцать семь станков, вокруг которых роились работницы в серых халатах с забранными под цветные косынки волосами.

Завод, Святая Бригитта и располагавшаяся чуть ниже, напротив, по ту сторону проезжей колеи, спускающейся к пляжу Катр-Во, усадьба, где проживало большое племя Сюренов, формировали ансамбль Звенящих Камней, в принципе довольно разнородный и не имевший иных причин для образования гармоничного целого, кроме силы привычки и жизни. Дети Сюренов чувствовали себя как дома в цехах и в Святой Бригитте, и все привыкли к тому, что слабоумные бродят по заводу, смешавшись с обитателями усадьбы.

Один из них, Франц, одно время был неразлучным товарищем близнецов. Самые нежные отношения поддерживала со слабоумными и Мария-Барбара. Она, конечно, оборонялась, насколько хватало сил, против опасного и невероятно мощного зова, идущего из глубин этого болезненного, безоружного, по-животному простого стада. Сколько раз в саду или дома она чувствовала, как чьи-то губы касаются ее лежащей руки! И тогда нежным движением она гладила чью-нибудь голову, затылок, не глядя на лягушачью маску, с обожанием смотревшую на нее снизу вверх. Приходилось обороняться, сдерживать себя, потому что она знала, насколько эта нежнейшая, непреодолимая и безжалостная сила затягивала временами на холм слабоумных. Она знала об этом на примере нескольких женщин, пришедших в обитель случайно, на время, на стажировку, — из любопытства или из соображений профессионального долга, желая в качестве воспитательниц ознакомиться с методами, которые применяются к юным слабоумным. Существовал первый период привыкания, когда вновь прибывшей приходилось с трудом преодолевать отвращение, помимо воли внушаемое уродством, неуклюжестью, иногда неопрятностью этих детей, тем более обескураживающими, что, несмотря на свою ненормальность, они не были больны, а в большинстве своем даже здоровее нормальных детей, как будто природа, наслав на них достаточно испытаний, освободила их от обычных болезней. Яд тем временем действовал незаметно, и опасная, цепкая, властная жалость овладевала сердцем и разумом жертвы. Некоторые уезжали отчаянным рывком, пока еще можно было, наверно, вырваться из-под смертельного ярма и впредь поддерживать нормальные отношения с обыкновенными мужчинами и женщинами, здоровыми и независимыми. Но коварная слабость слабоумных пересиливала этот последний рывок, и, повинуясь немому, но властному призыву Святой Бригитты, они возвращались, сломленные, сознавая отныне себя пленницами навеки и все же приводя в качестве предлога новую стажировку, дополнительные исследования, планы научных работ, которые никого не вводили в заблуждение.