Меня зовут Жанн Масс - [21]

Шрифт
Интервал


Она объясняет мне, что содержит хоккейный клуб, и поэтому тема спорта ей очень интересна. Мы в принципе производим друг на друга хорошее впечатление, и поездка благодаря этому становится приятной.


Но наступает миг, когда она достает меня своей болтовней, и я умолкаю.

Ля-ля-ля-ля-ля-ля… Да замолчишь ты когда-нибудь? Я ненавижу насилие и обожаю детей, особенно замкнутых в собственном мире. Одноруких детей, замкнутых в собственном мире.


Девушка, сидящая на корточках, мужик в полосатом, увлеченный типографским делом, годовая подписка на «Теленеделю» плюс кожаная сумка.


Я отдыхаю, откинувшись на подголовник, так как тоже измотан. Ночь окутала пространство пастельной пеленой, и только хрупкая луна прорезает густую тень. Я спрашиваю себя, где же та, которую я люблю: где-то по ту сторону молний и катаклизмов.

Однажды я отправлюсь за ней в Камерун, даже если мне не суждено вернуться обратно. Ладно, мы уже скоро будем на месте.


Не без труда мы выбираемся из этой мерзкой зеленой машины и, к моему большому удивлению, оказываемся перед домиком в пригороде Сент-Эрблен. Женщина приглашает нас провести ночь у них в гостях: типа наберетесь сил и отправитесь в дорогу на рассвете. Мы приятно удивлены и горячо благодарим ее, затем попадаем в дом.


Посреди гостиной трое пацанов пьют манговый сок. Они сурово оглядывают нас, и один из этих сморчков громко спрашивает:

– Кто это такие, мама?

– Это славные мальчики. Они голосовали на дороге. Они останутся у нас на ночь. Сейчас мы покормим их ужином.

– Они будут спать здесь?

– Да, сынок, они будут спать в комнате Реми – где еще им спать?

– Он никогда не согласится!

– Его все равно сейчас нет дома и…

– Надо хотя бы спросить его.

– Слушай, это я беру на себя… Но пока что они мои гости. На сегодняшний вечер.

– Папа! (Он поворачивается к отцу.)

– Не кипятись, Батист!

– Блин, вот грузилово! Если так, мы сваливаем отсюда!

– Можно узнать, куда вы идете?

– В кино при супермаркете, там идет «Джессика против карликов-мутантов, любителей читать комиксы, потому что комиксы легче, чем книжки без картинок».

– И чтоб не пить, эй! Я полагаюсь на тебя, Батист.

– Ага, не переживай, папа.


Юные сморчки пользуются нашим вторжением, чтобы смыться из дому, – вот засранцы. В любом случае мы очень рады, что мы здесь, и устраиваемся на террасе в ожидании ужина. Мне нравится провинция, деревенщина, запах навоза.


Появляется папаша с бутылкой вина, тут же откупоривает ее, наливает себе полный стакан для пробы, затем наполняет наши кружки. Мы охотно чокаемся, и старик заводит беседу о рыбалке.

После второго стакана он предлагает пройтись с ним в гараж и посмотреть коллекцию мух, а также собственные творения, и я в конце концов прихожу в восторг. Мы узнаем, что их зовут Эрве и Мариза и что им по сорок три года. Они поженились, когда им было двадцать два года, в Сент-Эрблене. Затем мы едим макароны по-болонски, причем молча.


К десерту Эрве совсем разошелся, он предлагает нам выпить водки перед кофе. Мариза приносит коробку печенья к ликеру. Я колеблюсь, прежде чем запустить руку в металлическую коробку, но… ладно, не стоит обижать людей, не тот случай.


Я начинаю жевать и понимаю, что печенье не первой свежести. Пытаюсь не держать долго эту смесь во рту и с трудом заглатываю. Бенж бросает на меня взгляд, и я чувствую его внутреннюю сокрушенность. К счастью, черный кофе очищает в конце концов наши ротовые полости. Эрве, судя по всему, обрел уж не знаю какую по счету молодость и горит желанием показать нам свой фотоальбом. Только этого не хватало… Чего доброго, он еще предложит нам групповуху. Эта доброжелательность у меня уже вот где. Перебор с доброжелательностью отпугивает. Они предлагают переночевать у них. Согласен. Но не исключено, что они могут изнасиловать или зарезать нас этой ночью. Может быть, за их добродушной внешностью скрываются два больных рассудка, и я не удивился бы, окажись у них в саду зарытый труп.


Я вижу, как они входят с этим приколом в виде фотоальбома, и отклоняю их предложение. Бенж официально заявляет, что очень устал и хотел бы пойти спать. Эрве не возражает и провожает нас наверх, в комнату их сына Реми.


Какая красота очутиться в обычном семейном кругу, без лишних приключений, погрузиться на несколько часов в нехитрый быт! Покрашенные деревянные стены увешаны постерами «Нирваны», «Сепултуры» и «Пантеры».[80] Через Velux[81] виднеется небо, усыпанное звездами. Мне очень хочется почистить зубы, я спрашиваю у Маризы разрешения, и она показывает, где находится ванная, новая щетка и паста. В зеркале меня ожидает непривлекательное зрелище (я бледноват, и щеки совсем впалые), мне не мешало бы побыть немного на солнце, и хорошо, что мы сваливаем.


Вкус зубной пасты после еды вселяет надежду. Я опять горю желанием вцепиться в жизнь, я – как малиновка в зените. На умывальнике дезодорант Fabergй, и я не могу не побрызгать им свой торс и под мышками. Войдя в комнату, я застаю Бенжамена в одних трусах, он как раз надевает пижаму. У него очень волосатые щиколотки.


Мы ложимся, взгляд прикован к телевизору – показывают Star Academy.[82] Затем приходят Мариза и Эрве – пожелать нам спокойной ночи и поцеловать каждого из нас в лоб. Когда дверь за ними закрывается, наше внимание быстро поглощают экран и тревожный рассказ Никоса Грека.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.