Меморандум - [71]

— Мы вроде бы решили по телефону «порешать вопросы».

— Чего еще! Какие вопросы…

— Мне уехать, Милена Сергеевна?

— А что тебе от меня надо?

— Мне надо, чтобы вы издали следующие мои книги. Я привез рукописи.

— И не надейся.

— Что? Почему?

— Я не буду издавать твои книги, — произнесла она по слогам, глядя мне в глаза. — Никогда. Свободен.

Сергей Холодов моему рассказу не удивился. Достал из стола справочник-буклет православных издательств, протянул мне и сказал:

— Вперед, начинай чёс. Что сидишь, иди и предлагай себя. Прямо по списку и пойди.

Я обошел с десяток издательств, получая раз за разом отказы. Я умолял объяснить причину отказа, но слышал только: «Нам это не подходит», когда я спрашивал, почему же им подходят их авторы, которые пишут в похожем стиле, ответ был заученным, как правило этикета: «Простите…»

Как-то вечером, получив два отказа, оказался рядом с издательством «эСГэ», как его называли мои друзья. В «мужицкой» за компьютером сидел Женя и допивал десятую чашку крепкого кофе.

— Что такой невеселый? — спросил он, оторвавшись от монитора.

— Сегодня мне отказали еще два православных издателя.

— «Якобы православных» — выражайся грамотно, — проворчал Женя и кивнул на чайный стол. — Выпей кофейку, может, идея какая в голову залетит.

Выпил. Не залетела. Зато постучались в дверь и вошел странный мужичок с ноготок с огромной бородищей.

— Простите, отцы, я тут новенький, у вас чайник можно взять?

— Нельзя, — отрезал Женя. — У тебя в сторожке свой имеется.

— Что-то не нашел.

— А ты в тумбочку заглядывал?

— Нет, не догадался.

— Да ты, брат, пока моего хлебни, — предложил я, — если хочешь, а то у меня от него уже изжога началась.

— Так вы зачем голый кофей без закуски пьете? Это же вредно. Пойдемте ко мне, я там макароны с тушенкой приготовил.

— Лешка, ты иди, — сказал Женя, — а мне нужно еще прогу добить.

— Так почему такой грустный, Леша? — спросил участливо бородач. — Меня, кстати, Феодором зовут.

— Очень приятно, — вздохнул я, унимая грусть с изжогой. — Да вот издали меня в этом «СГ», а вторую и третью книги издавать отказались. Обхожу издательства и получаю одни отказы.

— Ох, не знаю, как вы тут вообще живете? У нас в провинции всё проще. Да ты бери еще макарончиков, тушёнка-то своя, домашняя, без этой вашей химии.

— Спасибо, Федор, я наелся. И вправду очень вкусно.

— Послушай, Леша, а хочешь я тебе помогу?

— Чем же?

— Да с книгами твоими. Вот послушай, сегодня мне сюда позвонил мой кореш из Сочей.

— Что, опять Сочи!.. Мне именно там здешняя директриса и отказала. Приезжай, говорит, «порешаем», а сама, возьми и откажи.

— Эй, эй, я же тебе не столичную штучку предлагаю, а кореша своего, в боях испытанного. Гришку! Понял?

— Пока не очень.

Федор вскочил, взял меня за руку и потащил в секретариат. Набрал длинный номер и гаркнул в трубку:

— Гришка, братуха, ты тверёзый? Да? Слушай я тебе такого автора нашел — закачаешься! Красивый, как Ален Делон, умный, как Соломон, богатый, как Крёз и всё такое… Будешь брать? Лешка его зовут. С тебя, сам знаешь что. Бери!

К моему уху прижалась трубка, из которой, как мне показалось, шел горячий пар.

— Лешка, ты? Меня Григорием зовут. Я самый крутой издатель на юге России. Так что давай ко мне.

— Здравствуй, Григорий, а что от меня надо?

— Пришли по электронке файлы вордовские, я их посмотрю, понюхаю и через день дам тебе ответ. Понял?

— Хорошо, давай адрес.

Через полчаса с помощью Жени я отослал тексты всех трех книг. Через сутки Гриша позвонил и сказал:

— Всё! Будем работать. Получи договор, полистай, а я завтра выезжаю в Москву, познакомимся.

Так, «чисто случайно» у меня появился второй издатель.

Плодимся и размножаемся

В одно из своих дежурных посещений Левобережья, славного удела родной тещи, где подобно марочному коньяку томилась в застенках, набирая крепость и букет, моя ненаглядная Дашенька, — уткнулся я в закрытую дверь. Ключей мне, как непутёвому супругу, не полагалось, поэтому ничего не оставалось, как приземлиться на скамейку у тяжелой двери подъезда и превратиться в собачонку, оставленную хозяйкой у двери магазина. Примерно, как вышеупомянутое домашнее декоративное животное, я с волнением смотрел на дверь цвета запекшейся крови и вздрагивал от каждого её хлопка, внутренне поскуливая от чувства оставленности и собачьего одиночества. Даже не заметил, как рядом на скамейку мягко присела женщина, лишь услышав душевные причитания, понял, что я не один и оглянулся.

— Вот так всегда, — нараспев констатировала она, кивая головой в платке с ядовито-алыми розами по траурному фону, — пригласят хорошего человека, а сами уходят незнамо куда. Никакой ответственности у совремённых поколений, никакой! — Так как я молчал, она спросила: — Ты ведь, сынок, у нас зять Тимофеевны? Так что ли?

— Зять, — трагически подтвердил я свой диагноз, дополнив его собственным наблюдением: — но еще больше законный супруг Даши.

— Ой, милый, — запела она, — разве я не знаю, да твоя Дашенька — она тут как рабыня Изаура, такая хорошенькая, да послушная, такая заботливая девочка. А эта!.. Тещ-щ-щ-щия твоя…

— Что с ней? — испуганно качнулся я.

— Да что с ийей будет, сынок, эта кобыла еще нас с тобой переживет, ой, штоп ей была щястия до пупа и выше! Тимофеевна у нас тут навроде местного криминального авторитета, всех соседей в лапище держит. — Она сжала кулак и сунула мне под нос для наилучшего изучения. — Намедни Машку из двенадцатой такими матюками отругала, что весь подъезд носу из нор не кажет от страху. Во какая скандалистка она у тебя.