Маяк на Омаровых рифах - [16]
Без пяти минут пять родители вышли во двор:
— Девочки, лето кончается! Берите вещи и марш домой!
Тут пошли всякие «ахи», и «охи», и «как жаль»; прошло еще пару минут, прежде чем двор опустел. Но наконец все вернулись в столовую и, столпившись у большого окна, стали высматривать человечка в синем плаще и желтом тюрбане. Тот не заставил себя долго ждать. Вот он пролетел над крышей соседнего дома и прыг на яблоню; подцепил лучистое солнце с ветки, дунул разок — оно вмиг съежилось до размера горошины — и сунул солнце себе в карман. И опять взвилась над тюрбаном искристая палочка. В секунду пожелтели зеленые листья; быстрей, чем листок бумаги сгорает в печке, увяли цветы и пожухла трава, а лягушки и рыбы в пруду поспешно нырнули на самое дно. Еще через мгновение налетел ураган, посрывал листья с деревьев, а потом повалил такой густой снег, что у девочек, столпившихся у окна, зарябило в глазах.
И вот превращение кончилось. С неба летят снежинки, деревья голые, на лужайке сугробы, а птицы попрятались в своих гнездах. Человечек в синем плаще довольным взглядом окинул двор, снял желтый тюрбан и отвесил девочкам, стоявшим в окне, низкий поклон. Те в восторге захлопали в ладоши, а маэстро, зардевшись от гордости, начертил своей искристой палочкой в воздухе какие-то непонятные знаки. Потом опять нахлобучил тюрбан на голову, еще раз отвесил поклон, спрыгнул с яблони, пролетел по воздуху — и исчез.
Девочки махали ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом накинулись на именинный пирог: от беготни по летнему двору все очень проголодались. После пиршества Сабина встала из-за стола и пошла к телефону сказать спасибо маэстро Погоднику. Номер его телефона — 22-22-22-22 — она, к счастью, запомнила.
— Спасибо, маэстро Погодник, за целый час лета! — сказала она. — Такой подарок мне ко дню рождения! Если захотите в апреле репетировать весну, то прилетайте опять к нам во двор! Будем вам рады!
В трубке послышался смех:
— Знаете, Сабиночка, я давно уже все делаю сразу — без репетиций. Я ведь уже два миллиона лет занимаюсь только погодой. И поэтому все четыре времени года разыгрываю как по нотам. А теперь извините: дела, дела! До свидания, милая Сабина!
— До свидания! — прошептала Сабина. Услыхав про два миллиона лет, она очень-очень зауважала маэстро. И только поэтому никогда ему больше уже не звонила.
Когда пустогрох поведал в лодке историю про маленькую Сабину, тетушка Юлия сказала:
— А вот интересно узнать…
— …это все правда? — подхватил пустогрох. — Понимаешь, — повернулся он к чайке, — после каждой истории тетушка спрашивает одно и то же.
— Другие тоже спрашивают, — заметила чайка. — А я всем объясняю: какая разница? Главное, чтоб было хорошо и складно.
— Верно, — кивнула тетушка Юлия. И только собралась прибавить: «Но все равно хотелось бы знать!», как лодка уткнулась в берег.
Старик Иоганн уже стоял на камнях и восторженно размахивал над головой складным табуретом. А сзади доносилось глухое ворчание:
— Ну что, приплыли наконец-то? Когда меня выпустят?
— А это еще кто? — испуганно спросила тетушка Юлия.
— Морешлёп, — сказала чайка и в двух словах объяснила, почему водяного заточили в подвал.
Вскоре лодка пришвартовалась к узкому молу, который выдавался от скалы в море. Старик Иоганн подскочил, подал тетушке руку и крепко, по-моряцки, обнял ее и расцеловал. Потом он поздоровался с пустогрохом, который еще не вполне пришел в себя и ошалело бродил по прибрежным камням. Александра весело перелетала от одного к другому, задевая носы крыльями.
— А сейчас давайте-ка все наверх и плотно поужинаем! — скомандовал Иоганн.
Тут из подвала снова послышалось ворчание:
— А я?! А со мной-то что?
— Ой! Это же водяной! — всполошился старик. — Мы про него чуть не забыли!
Он вынул из кармана большой ключ и отпер тяжелую дверь. Толстяк с обиженным видом выбрался из подвала.
Едва смотритель собрался представить его тетушке, как Морешлёп, пробурчав: «Здрасьте, сударыня! Очень рад!», плюхнулся с рифа прямо в воду и исчез в зеленой морской пучине.
— Фи, какой некрасивый! — сказала тетушка Юлия. — Не хотела бы я с таким встретиться под водой!
— Ну, тебе это и не грозит, — заверил тетушку Иоганн.
По наружной лестнице старик поднялся наверх.
Остальные последовали за ним. С лестницы можно было прямо через окна войти в четыре маленькие комнаты, располагавшиеся, одна поверх другой, внутри башни. Сейчас они поднимались на второй этаж, где была столовая. Последней туда впорхнула чайка.
Иоганн приготовил царское угощение — омары под майонезом, раковый салат, копченая треска, вареные улитки, вкусный хлеб, который еще накануне, как всегда, привезли на белом почтовом катере, и, конечно же, крепкий грог. Тетушка Юлия проголодалась за время долгого путешествия и ела с большим аппетитом. Старик тоже не отставал, а чайка своим ловким кривым клювом так и вовсе одолела семь здоровенных кусков копченой трески. Один пустогрох так ничего и не съел.
Он едва притронулся к угощению и поскорей отпросился спать. Очень, дескать, измучился. Иоганн проводил его в верхнюю комнатку, на кухню. Она была совсем крохотная, ведь башни кверху сужаются. Деревянная лесенка посередине вела под купол, к большому фонарю.
