Матрица Справедливости - [3]

Вскочив на ноги, Тони услышал визг тормозов и удар. А потом — тишину. Изуродованный гитарный чехол лежал под колесами желтого такси. По форме он напоминал улитку. Или волынку. Но никак не гитару. Из чехла торчал обломок грифа. Как кость при открытом переломе. Рядом лежал парень — или тело — с почтальонской сумкой. Заднее колесо велосипеда Тони скрутилось восьмеркой, а переднее медленно и скрипуче вращалось, поблескивая спицами. Втянув голову в плечи, а плечи в туловище, Тони поплелся прочь. Его никто не остановил. Прохожие не успели понять, что произошло, а таксист сидел за рулем с трясущимся подбородком.

Идти на концерт с разбитым носом, окровавленными ладонями, дрожащими ногами и в рваной куртке — немыслимо. А главное — гитара осталась лежать под колесами такси. Тони вдруг подумал, что это ему привиделось — что гитара цела, а он бросил ее с перепугу. Он чуть не повернул назад, но спохватился, вспомнив раскуроченный гитарный чехол, кривое колесо, и неестественно изогнутое тело своего спасителя. Захотелось перемотать этот кусок жизни и начать сначала, как на репетиции.

Он поплелся, не особенно выбирая направление. Не идти на вечер было так же немыслимо, как идти. Его ждут, он уже раструбил поклонникам про новые песни, а товарищам по группе — про новый чудо-инструмент. У Тони было несколько часов, чтобы раздобыть новую приличную гитару, привести себя в порядок и добраться до Сохо, где располагался зал. Первым делом он зашел в Макдональдс, кое-как умылся, и побежал, на ходу обдумывая план.

* * *

Мафусаил брел через вспаханное поле, пиная ногами крупного белого барана. Баран отбивался и не хотел идти. Время от времени он поворачивался к Мафусаилу рогами и угрожающе наступал. Мафусаил тогда бил его хворостиной.

Мафусаил собирался принести этого барана в жертву богам с просьбой помочь ему в пограничном споре с Енохом. Когда-то давно сосед передвинул межу на шесть локтей. Мафусаил долго и безрезультатно с ним ругался и судился. Межа давно вросла в землю на новом месте, и уже почти двести лет спор то затухал, то снова разгорался. Соседи поджигали урожаи противника, их жены бросали в колодцы дохлых крыс, дети душили вражеских кур.

В остальном жизнь складывалась удачно. Мафусаил был уважаемым в деревне человеком, его ветчины, шерсть и овечий сыр приходили покупать издалека, и он все еще был здоров как бык, хотя ему шел шестьсот сорок седьмой год. Дома его ждала любимая двенадцатая жена…

(Он вспомнил жену, плотоядно зажмурился и измерил взглядом расстояние до дома. Идти было еще долго — поля и пастбища Мафусаила были велики. Он привязал барана к ближайшему дереву, огляделся и поднял рубаху. Баран испуганно заблеял).

…дома его ждала любимая двенадцатая жена, дети и много поколений внуков. Прошлой осенью соседские свиньи перемерли от неизвестной болезни (недаром он послал внуков рассыпать по полям зерна таира), и теперь он продавал ветчины на монету дороже, чем в прошлом году.

Мафусаил открыл дверь в притвор, отведенный для жертвоприношений. Солнце пробивалось сквозь щели в соломенных стенах и освещало покореженный бронзовый топор, черный от многих слоев крови камень, служивший алтарем, и разбросанные по полу шкуры. Баран, испугавшись то ли пробежавшей крысы, то ли противного сладковатого запаха, рванулся наружу, но Мафусаил уже подтащил его к алтарю и позвал старшего сына.

* * *

Квартира Дика Бастона, за глаза называемого Бастардом, пахла виски, духами и залежавшимся грязным бельем. Стены были увешаны плакатами, изображавшими в основном зады и груди разных оттенков и в разных ракурсах, но примерно одной формы и размера.

Дик учился, если это можно так назвать, в выпускном классе, и единодушно считался самым опасным типом в школе. Несмотря на это, или именно потому, к нему липли девчонки. Рыжая Мэг одно время тоже крутилась вокруг, но у Дика тогда был полный комплект. Кажется, Мэг даже заработала фонарь под глазом от одной из Диковых девиц. Дик давно ушел от родителей и жил один. Время от времени за ним в школу приезжали на BMW крепкие ребята мексиканской наружности, в коже и с косичками.

У Дика водились деньги, по представлениям других школьников, огромные. Он охотно давал в долг под процент, за мелкие услуги, а иногда и за так.

— Ну, садись, раз пришел, — буркнул Дик, — кто это тебя? Может, надо разобраться?

— Нет, Дик, спасибо, все в порядке, — ответил Тони и уселся на край стула.

— А, из-за бабы, — заметил Дик, радуясь своей проницательности. — Хочешь выпить? Виски?

Тони хотел. До сих пор он пил всего несколько раз и в основном пиво. Он сделал слишком большой глоток дурно пахнущей жидкости и с видом знатока сказал, сдерживая тошноту:

— Хорошая вещь.

— Так себе, — ответил Дик. — Выкладывай, зачем пришел.

— Дик, мне нужны деньги. Срочно, — быстро выпалил Тони и удивился собственной смелости.

— Деньги нужны всем, — ответил Дик философски, как будто первым сделал это открытие. — И всем срочно. Сколько?

— Хотя бы четыреста. Лучше шестьсот.

Дик медленно достал сигарету. Прикурил. Затянулся. Встал и открыл дверцу шкафа. Тони увидел несколько стопок купюр.