Матрица Справедливости - [2]

По-лошадиному цокая каблуками, из модного магазина с итальянской фамилией вышли две пары длинных ног. Тони замедлил ход, выпятил грудь и дерзко выкрикнул: «Эй, крошки, хотите прокачу?» — и тут же сам удивился, какую глупость сморозил. Вряд ли даже одна из крошек поместилась бы у него на велосипеде. Кроме того, — обнаружил он, обернувшись, — одна из девиц была трансвеститом, а по возрасту годилась Тони в родители. К счастью, девицы даже не услышали за гулом машин. Кажется, никто другой тоже не заметил. Тони снова вспомнил про гитару за спиной. Машинально вращая педали, он погрузился в мечты о сегодняшнем вечере…

…Зал, снятый школой для традиционного весеннего бала, гудит и шевелится в ожидании выхода «Мертвых Негодяев». Главный негодяй — лидер-гитарист и солист Тони Валетта настраивает гитару, глядя сквозь щелку в занавесе в зрительный зал. В глубине сцены Макс от нечего делать постукивает по тарелкам и рассыпает дробь по там-тамам. Толпа прислушивается, затихает, а потом начинает хлопать и скандировать «Негодяи». В этом гуле Тони слышит и свое имя.

Недалеко от сцены — рыжая Мэг. Она сегодня в зеленом. Тони про себя напевает грустную балладу, написанную прошлой осенью, когда Мэг в очередной раз крутанула хвостом и стала встречаться с этим… Бобом. Все, конечно, очень радовались — как же, самая красивая девчонка встречается с лучшим футболистом. Очень по-американски. Вон он, здоровенный, стоит в дальнем углу залы со своими дружками из команды. Тони тогда полез с ним драться, и, конечно, получил, но это ему не помогло. Мэг сказала, что он вел себя, как… она долго подыскивала сравнение, и наконец, выпалила — как адренозавр. Тони специально посмотрел в энциклопедии — наука не знала такого существа. От этого почему-то было еще обиднее.

Тони берет аккорд и прислушивается. Чистый мощный звук медленно умирает. Отлично. Он настроился. А Джо все возится — шутка ли, сорок лет инструменту. От нетерпения Тони нажимает на одну из клавиш скримера. Гитара издает крик раненого животного. Адренозавра, наверное. Джо матерится: «пошел ты, не видишь — настраиваюсь». Тони тихо улыбается. Когда Джо увидел гитару, он слегка презрительно наклонил голову и только процедил: «новая».

Наконец готов и Джо. Конферансье, прилизанный тип из выпускного класса, объявляет: «а сейчас перед вами выступят, — он делает паузу, — Мертвые Негодяи». Подражая какому-то телеведущему, он старается прорычать название группы, но получается у него скорее завывание. Тем не менее фанаты, которых по последнему счету уже двадцать шесть, вскакивают на стулья, топают, свистят и визжат. Как в фильмах про Битлз, — вспоминает Тони когда-то виденные черно-белые кадры.

Тони вступает. Отрепетированная до отвращения песня льется сама, без напряжения, так что он может сосредоточиться на зрителях. Зал постепенно начинает колыхаться. Тони видит открывающиеся рты, но, конечно, не слышит, визжат ли они от восторга, подпевают или выкрикивают оскорбления. Кажется, им нравится. Тони магнетически — такое слово приходит ему в голову — смотрит на Мэг. Ее скептическая гримаска вскоре сменяется интересом, удивлением, восторгом, экстазом… Вместе со всеми она начинает подскакивать в такт музыке, размахивает руками, беззвучно открывает рот, подпевая легко запоминающемуся припеву.

Финал песни. Тони нажимает несколько клавиш, резко дергает струны, эффектно подпрыгивает…и вспоминает, что он не на сцене, а на велосипеде на Сорок Второй.

* * *

Мик Карсон ехал на велосипеде по Сорок Второй улице. Яркое мартовское солнце дробилось на зайчики в гранях небоскреба напротив, как в хрустальной люстре оперного театра. Справа суетились прохожие, спешащие, избегающие прямых взглядов, вежливые, но подчеркнуто отчужденные. Слева неслись машины, гудящие, орущие друг на друга, каждую секунду рискующие столкнуться, но при этом чем-то объединенные, даже похожие на единый организм, как куча копошащихся — совокупляющихся? — червей. Не верилось, что прохожие и водители — одни и те же люди. Ни те, ни другие, казалось, не замечают Мика. Это его вполне устраивало. Он наслаждался редким моментом одиночества в большом городе.

За спиной у Мика висела сумка с надписью «Speedy Boys — ваша посылка в надежных руках». Он подрабатывал курьером, несколько раз в неделю развозя толстые конверты по офисам. Лишь изредка попадалось что-то поинтересней — гостинец от бабушки внуку или любовная записка с цветами. По непонятной сейчас ему самому причине четыре года назад Мик выбрал университет Нью-Йорка и уже изрядно устал от этого города. Еще немного — и он уедет домой, в Редрок, Колорадо, будет преподавать литературу, а по выходным сидеть у камина с Люси и читать ей вслух.

Переехав Пятую, Мик нагнал другого велосипедиста — вертлявого парнишку лет шестнадцати с гитарным чехлом за спиной. Мик подумал было, что тинейджерам нечего делать на велосипеде на Сорок Второй, да, по правде говоря, и во всем этом городе, как вдруг мальчишка присел, дернулся вверх и вбок, лихо запрыгнул на тротуар, но не удержал равновесия и грохнулся на дорогу — велосипед в одну сторону, парень в другую, гитара в третью, натянутая задом наперед кепка в четвертую; Мик чуть не налетел на него, а рядом несся поток машин. Каким-то чудом, перегнувшись на велосипеде как ковбой на родео — недаром он уже четыре года каждый день носился по этому городу — Мик успел протянуть руку и выдернуть подростка почти из-под колес гудящего такси, но все-таки вылетел из седла. С ковбоями случается и такое.