Мастер тату - [10]

– И вот этой бы я впендюрил...

– А третьим будет Хорьков, – немедленно заявил Бородин, после чего случились две минуты всенародного ликования, в котором не участвовали лишь Кирилл, Львов и Хорьков. Львов показывал Кириллу кулак, тот делал недоуменное лицо, а Хорьков растерянно таращился на остальных и не понимал, с чем его поздравляют.

Глава 7

Теперь Молчуну нужно было забросить Мышку на Котельническую набережную. Он ехал по Ленинскому проспекту в обратном направлении и думал, что с Котельнической набережной придется мчать в контору, брать там новых девок, раскидывать их по Москве, затем забирать Мышку и снова ехать на Ленинский, за Кристиной и Милой – если уж пообещали, что затрахают тех двоих за пару часов, значит, так оно и будет. Короче говоря, дел хватит на всю ночь. Крепче за баранку держись, шофер, и не надейся, что выдастся тебе свободная минутка, чтобы спокойно почитать колонку объявлений, где предлагают работу, как эта, хуже, чем эта, и гораздо хуже, чем эта. Хороших предложений Молчуну пока не попадалось.

– Молчун, – сказала внезапно Мышка, и Молчун вздрогнул от неожиданности. – Можно, я к тебе перелезу? На переднее сиденье.

– Это зачем? – насторожился Молчун, не отрывая глаз от дороги.

– Ну... – Мышка положила подбородок на верхушку сиденья, и ее лицо оказалось непривычно близко от Молчуна. Получалось, что она шепчет ему на ухо. – Ну а чего я тут одна буду сидеть? Как дура, – добавила Мышка.

Молчун не понимал, почему на переднем сиденье Мышка дурой уже не будет, однако ничего криминального в Мышкиной просьбе не было, и Молчун, для виду наморщившись и потянув паузу, в конце концов пробурчал:

– Только быстро.

Он хотел притормозить, но Мышке этого и не понадобилось – в один миг ее тело переметнулось через спинку сиденья и оказалось рядом с Молчуном. Он краем глаза заметил черные кружевные трусики, но возбуждения от этого не испытал. Много всякого он уже повидал на этой работе.

Мышка устраивалась на переднем сиденье, а Молчун тем временем свернул вправо, на Садовое кольцо. Между домами стояла ментовская машина, но даже если это и была засада ГИБДД, "девятка" проскочила ее без проблем. А может, машина стояла там вовсе по другим делам. Во всяком случае, у Молчуна поднялось настроение.

– Чего там не сиделось-то? – спросил он Мышку.

– Страшно, – коротко пояснила Мышка, подтягивая колготки.

– Где? – недоверчиво покосился Молчун.

– Сзади, – сказала Мышка. – Одной страшно.

Молчун недоуменно фыркнул. Он кое-что знал о страхе, и для него это слово никак не было связано с задним сиденьем "девятки". Ведь там не водилось призраков с дырой посреди бледного черепа. Молчун так и сказал:

– Да чего же там страшного?

– Просто страшно. Страшно пялиться в твой стриженый затылок. Втроем-то нормально было, а одна я тут словно потерянная... Кажется, будто сейчас провалюсь между сидений, и никто никогда меня не найдет.

"Девочка под кайфом", – подумал Молчун. Наркотики в конторе не поощрялись. За этим следил лично Гоша, который считал, что для их фирмы достаточно одного законченного коксомана – владельца "Каприза" и еще десятка подобных фирм бывшего боксера по имени Стас.

Но тут Мышка снова заговорила, и Молчун был вынужден снять свои обвинения.

– Мне вообще страшно, – сказала Мышка. – Не только сидеть одной в машине, а вообще... Работать страшно. Не в смысле заразиться, хотя и это тоже... Кто их знает, этих мужиков, что у них на уме. Ведь нормальные люди в нашу контору не звонят, у нормальных людей семьи, дети. А если звонит к нам, значит, что-то не в порядке у него. Пусть чуть-чуть, но не в порядке. И вот по таким шизикам мы ездим! – Мышка вздохнула. – Просто противно иногда бывает, – она покачала головой. – Вот было однажды...

– Не надо рассказывать, – попросил Молчун, но Мышка его как будто бы и не слышала.

– Приехали к одному... Приличного вида дяденька, в очках, лет пятьдесят, а может, и больше. Тогда не твоя смена была, тогда сам Гоша нас развозил. Он ничего не заподозрил, а я тем более...

– Не надо рассказывать, – Молчун повысил голос. Они подъезжали к Таганке, до места оставалось всего ничего, и Молчуну не хотелось сблевать в конце пути от Мышкиных откровений.

– Его сестра, – сказала Мышка. – Он попросил, чтобы я занималась любовью с его сестрой, а сам он хотел сидеть рядом и рисовать. Он художник, видите ли... А сестра его, в ней килограммов сто, не меньше. Представляешь, я и она!

Молчун резко ударил по тормозам, отчего Мышкина голова мотнулась вперед, едва не врезавшись в лобовое стекло.

– Что?! – обиженно воскликнула Мышка.

– Я же попросил – не надо рассказывать, – процедил сквозь зубы Молчун. – Или я непонятно выразился?

– Как хочешь, – пожала плечами Мышка. – Знаешь, у тебя сейчас был такой страшный голос...

– Нормальный голос! Ты меня не доставай, и у меня будет нормальный голос!

– Ага, – кивнула Мышка. – Мне все ясно.

Про себя она решила – причем не сейчас, а гораздо раньше, – что Молчун тоже не вполне нормальный. Только звонит он, наверное, не в "Каприз", а в какую-нибудь другую контору. Мышка дождалась, пока машина снова тронется с места, и смиренно произнесла: