Машина влияния - [25]
Кто нужен для создания и обслуживания машины влияния, как не доктора, политики и инженеры?! Все убийцы, так или иначе связанные с работой машин влияния, обладают невероятными познаниями в пневматической химии, физиологии, симпатии, человеческом разуме и метафизике. К уровню познания академической науки они, по словам мистера М., относятся с презрением.
Познакомив читателя с главными действующими лицами, Хаслам и Мэтьюз перечисляют препараты, которые ими используются в работе с машиной: мужская и женская семенные жидкости; медные и серные испарения; пары купороса, воды, белладонны, чемерицы; миазмы собак, зловонного человеческого дыхания; гнилостные, трупные и чумные испарения; вонь выгребной ямы; газы ануса лошади; человечьи газы; вонь лошадиных сальных желез; испарения мышьяка; яд из жаб; эфирные масла роз и гвоздик; египетский нюхательный табак. Последний, особенно вонючий запах, как следует из примечания Хаслама, используется исключительно во время сна, когда Мэтьюза посредством «снообработки» (dream-workings) перемещали в болота вблизи устья Нила.
Как мы видим, перечень препаратов соединяет химию с алхимическими и ведьмовскими элементами. Воздействие этих ингредиентов магической науки, по словам мистера М., совершенно чудовищно. Хаслам утверждает, что эти воздействия М. описывает «техническим языком нападающей на него банды», и тот, «кого интересует нозология, будет болезненно впечатлен потрясающим каталогом человеческих страданий»[123]. И никаких серьезных противоядий воздействиям машины нет. Сопротивление бесполезно.
19. Воздействия машины: от флюидной блокировки до газосбора
Злодеи разработали машину, воздействующую на него на расстоянии магнетически заряженным воздухом и газами. Они блестяще разбираются в пневматической химии. Зловещие бандиты направляют зловонные испарения на людей, чтобы их контролировать, чтобы ими манипулировать. Машина работает за счет целого ряда субстанций: вонючей гнойной смеси, включающей семенную животную жидкость, семенную жидкость мужчин и женщин, зловонные миазмы собаки, гнилостное человеческое дыхание, выделения из ануса лошади… Все эти субстанции аккумулируются в бочках, чтобы в нужный момент вместе с невидимыми лучами воздействовать на расстоянии на жертву. Джеймс Тилли Мэтьюз описывает целый ряд эффектов, производимых машиной влияния.
• «Флюидная блокировка» (fluid locking) представляет собой сжатие мышц языка у его основания, из-за которого затрудняется способность говорить.
• «Отрезание души от чувства» (cutting soul from sense) – распространение магнитного перекоса, начинающееся от кончика носа и проникающее далее к основанию мозга. Вызывает эффект, будто внутри все покрывается пеленой. В результате между чувствами сердца и работой интеллекта нет никакой связи.
• «Изготовление камня» (stone-making). Бандиты уверяют, что могут производить камни в почках.
• «Говорящее бедро» (thigh-talking). Чтобы произвести этот эффект, мошенники умудряются направить свои говорящие голоса на внешнюю часть бедра. В результате тот, на кого направлено воздействие, ощущает, что этот орган слышит. Таково перемещение органа восприятия. Мозгом, как поясняет мистер М., он понимает, что слуховые ощущения переместились на бедро.
• «Запускание воздушного змея» (kiteing) – это весьма изощренный и изнуряющий способ атаки (assailment[124]). Название происходит вот из какого сравнения: как дети запускают воздушного змея в воздух (air), так и бандиты посредством машины (air-loom) и магнитной пропитки запускают в мозг особые идеи, где те плавают часами. Интересно, что тот, кто подвергается подобного рода атакам, понимает, что запущенные в него идеи ему не принадлежат, что они ему чужды, но поделать с ними он ничего не может.
• «Внезапное насмерть-сдавливание» (sudden death-squeezing). Другое название этого эффекта – «растрескивание лобстера» (lobster-cracking). Это воздействие вызывается внешним давлением магнитной атмосферы на преследуемого, посредством которого останавливается циркуляция жизненных сил, затормаживается движение и наступает моментальная смерть.
• «Сдирание кожи с желудка» (stomach-skinning) заключается в том, что желудок опустошается, становится сырым и болезненно чувствительным, как будто его ошпарили и сняли внутреннюю кожицу.
• «Проработка апоплексии теркой для мускатного ореха» (apoplexy-working with the nutmeg-grater) заключается в насильственном вдувании флюидов в голову, и если эта процедура не разрушает человека, то на висках появляются прыщи, которые растут, становятся жесткими, и эта часть лица начинает напоминать тёрку. Через день-два такой человек умирает.
• «Растягивание мозга» (lengthening the brain). Как цилиндрическое зеркало удлиняет лицо человека, который в него смотрится, так и у нападающих бандитов (assailants) есть способ, которым они ухитряются вытягивать мозг. Происходит это посредством искажения любой появляющейся в мозгу идеи. Самая серьезная мысль при этом превращается в самую смешную. Все мысли подвергаются гротескным интерпретациям. В рамках психоаналитического дискурса можно напомнить, что
Эта книга – введение в дисциплину Великого и Ужасного Волшебника, Наследника и Реформатора Фрейда, Друга Якобсона и Леви-Строса, Последователя Сократа и Спинозы, Западного Мастера Дзен и Самого Темного Мыслителя, Отца Постсовременного Дискурса и Теоретика Эха Мысли, Психоаналитика Жака Лакана.Книга известного психоаналитика и теоретика культуры Виктора Мазина в доступной форме вводит в творческое наследие выдающегося французского мыслителя, основателя «Фрейдовской школы» Жака Лакана (1901-1981).Адресована широкому кругу читателей, интересующихся психоанализом и историей культуры.
Эти действующие лица неоднократно сводились на страницах исследовательских работ, на теле – и киноэкранах. И потому – «еще раз». Еще раз – на страницах-экранах. Зигмунд Фрейд и Шерлок Холмс, несмотря на вымышленный характер одного и реальный характер другого, обречены на мифологическое существование, обречены на жизнь референциальных аттракторов, на бесконечное повторение и уподобление, обречены на сближение. Бессмертие обеспечивается навязчивым характером повторяющегося «еще раз»: так воскресает через десять лет на страницах Шерлок Холмс после смертельной схватки с профессором Мориарти, так воскресает под пером все новых и новых биографов Зигмунд Фрейд.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».
Сопротивление Хайдеггера «модерну» стало едва ли не официальным его завещанием. «Черные тетради» лишь укрепили этот антимодернистский вывод, превратив Хайдеггера в ведущего философского мракобеса XX века. Но, быть может, не стоит верить Хайдеггеру на слово? Что если попытаться деконструировать Хайдеггера как модерниста, вскрыв за декларативным уровнем инвектив и дежурной критики территорию модернистской онтологии с ее собственными проблемами (такими, как надежность и юзабилити), которые и по сей день определяют нашу ситуацию знания? Чего в конечном счете хотел Хайдеггер как последний auteur философии и чего он достиг?В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Изложив в общих чертах теорию брехни и лжи, Гарри Франкфурт обращается к тому, что лежит за их пределами, – к истине, понятию не столь очевидному, как может показаться на первый взгляд. Преданность нашей культуры брехне, возможно, гораздо сильнее, чем половинчатая приверженность истине. Некоторые (например, профессиональные мыслители) вообще не считают «истину» и «ложь» значимыми категориями. Даже слушая тех, кто твердит о своей любви к истине, мы волей-неволей задумываемся: а не несут ли они просто полную чушь? И правда, в чем польза от истины? С тем же искрометным остроумием и основанной на здравом смысле мудростью, которыми пронизана его первая нашумевшая книга «К вопросу о брехне», Франкфурт предлагает нам по-другому взглянуть на истину: есть в ней что-то настолько простое, что, вероятно, и заметить трудно, но к чему у нас есть скрытая и в то же время неистребимая тяга.
Принято считать, что лучший способ помочь бедным состоит в том, чтобы позволить богатым богатеть, что всем выгодно, когда богатые платят меньше налогов, и что, в конце концов, их богатство полезно для всех нас. Но эти распространенные представления опровергаются опытом, исследованиями и простой логикой. Такое несоответствие представлений фактам заставляет нас остановиться и задаться вопросом: почему эти представления столь распространены несмотря на все большее количество свидетельств, противоречащих им?Бауман подробно рассматривает неявные допущения и неотрефлексированные убеждения, лежащие в основе подобных представлений, и показывает, что они едва ли смогли бы сохраниться, если бы не играли важную роль в поддержании существующего социального неравенства.
Эссе известного социолога, профессора Высшей школы экономики посвящено понятию «политкорректность». Автор относится к этому явлению скептически. Ведь именно политкорректность сегодня становится одним из основных инструментов борьбы меньшинств за формирование новой повестки дня против большинства, борьбы, которая, на самом деле, подрывает традиционные институты демократии.