Машина влияния - [26]

Шрифт
Интервал

– не столько строгая моральная инстанция, сколько инстанция издевающаяся, насмехающаяся, непристойная. Человек начинается сомневаться в серьезности своих мыслей, его принуждают не доверять их достоверности. Мысли сами себе не тождественны. Издевательству подвергается все – от самых цивилизованных общественных институтов до Библии.

• «Изготовление мыслей» (thought-making). Мэтьюз описывает довольно сложный процесс, в котором один из бандитов присасывается к мозгу атакуемого, высасывая существующие там чувства, а другой бандит, чтобы запутать сосущего, всаживает ему в мозг цепь мыслей, весьма отличных от тех, что являются его действительными мыслями, перехватывая тем самым желанную информацию у сосущего. При этом второй от совершаемых им действий смеется в рукав.

• «Вызывание смеха» (laugh-making) заключается в воздействии магнитных флюидов на жизненно важные органы, в результате чего лицевые мышцы искривляются в гримасы, напоминающие смех, оскал или ухмылку.

• «Шурование или проталкивание ртути» king, or pushing up the quicksilver). Если у человека, который подвергается нападкам, достаточно сильный интеллект и он с возмущением оказывает сознательное сопротивление вероломной пропитке, то бандиты в ответ, конечно же, усиливают продувку, чтобы накачать достаточный объем флюидов. Эта операция носит настойчивый и непрерывный характер.

• «Наполнение мочевого пузыря» (bladder-filling). Шейные нервы наполняются газом, посредством чего производится частичное смещение головы. Многократное использование приводит к ослаблению интеллекта. Здесь мы видим смещенное действие: название говорит об одном органе, а воздействие оказывается на другой.

• «Затягивание» (tying-down): фиксация энергии суждений атакуемого на определенных мыслях.

• «Разрыв бомбы» (bomb-bursting) – по словам мистера М., это одно из самых страшных страданий, причиняемых адской машиной. Флюиды пропитывают нервы и мозг. Пар поступает в кровеносные сосуды, газ заполняет желудок и кишечник, становясь при этом легко воспламеняемым. Все тело начинает болеть. Бандиты работают с электрической батареей, производя чудовищные взрывы в теле, разрушая все системы. В голове производятся чудовищной силы разрывы. Далеко не все атакуемые могут пережить эту пытку.

• «Газосбор» (gaz-plucking) – извлечение из человека магнетических флюидов. Для начала их концертируют в желудке и кишечнике. Этот газ – большая ценность для бандитов. Они выводят его через анус с помощью машины. Сбор газов – весьма медленный процесс выведения из организма и аккумуляции флюидов пузырек за пузырьком.


На этом более или менее подробное описание заканчивается и далее следует указание на ряд других приемов, к которым прибегают обслуживающие машину влияния убийцы: «выворачивание ступней», «вызывание летаргии», «высекание искры», «приковывание колена», «выжигание», «выкручивание глаз», «фиксация зрения», «завязка крыши», «надрыв жизненного», «разрывание мышечных волокон»… Заканчивается перечень словами «и т. д., и т. д., и т. д.»[125].

20. Симпатическая коммуникация посредством «мозгоговора»

Язык Джеймса Тилли Мэтьюза – язык органов, телесный язык. Именно этот признак будет важен для Фрейда в прояснении работы бессознательного при шизофрении. Даже бедро мистера М. может заговорить. Орган речи смещается. И это – именно орган, будь то мозг или бедро.

Мэтьюз говорит о симпатической коммуникации. Согласно этимологии, симпатия с середины XVI века обозначает близость, родство между определенными вещами, а еще – сочувствие, сострадание. Для Мэтьюза эта коммуникация обозначает способность вступать в неопосредованные словами отношения, понимать друг друга без слов. Несмотря на все страдания, которые приносит ему машина влияния, он «извлекает некоторое утешение из симпатии, которая превалирует между ним и рабочими машины (workers of the machine)»[126]. Взаимная пропитка проявляет способность воспринимать движения и мысли друг друга без слов. «Таков, похоже, закон симпатии, результатом которого становится общий разум (mutual intelligence)»[127]. Символические границы между собой и другим снимаются.

Симпатическая коммуникация в так называемом положительном смысле этого слова, конечно же, к работе пневматиков имеет разве что вот какое, весьма любопытное, отношение: на (бюрократическом) столе машины влияния установлены металлические цилиндры, которые служат для «омертвления симпатии», в частности для того чтобы не дать возможность Мэтьюзу заглядывать своим телепатическим взглядом в то, что происходит в «лаборатории». Цилиндры – глушилки симпатии. Влияние предполагает одностороннее движение.

В то же время, чтобы заглушить симпатические способности прозрения Мэтьюза, убийцы (assassins) воздействуют на его способности суждения относительно симпатии и делают это с помощью мощной волны симпатии или «мозгоговора». Одностороннее движение имитирует избыточной симпатией взаимность. Где Мэтьюз? Где работники машины?

Здесь не только отмечается рассеивание (dissémination) значений симпатии, но и смещение в сторону синонимии (симпатия = «мозгоговор»). И также симпатия может стать оружием против симпатии, то есть антисимпатией, но не антипатией. Мозг и эмоции у Джеймса Тилли Мэтьюза в центре внимания, так же как и в сегодняшнем мире, так же как у сегодняшней науки. В отношения вступают не субъекты языка и речи, а мозга и эмпатии. Коммуникация носит не опосредованный словами характер.


Еще от автора Виктор Аронович Мазин
Введение в Лакана

Эта книга – введение в дисциплину Великого и Ужасного Волшебника, Наследника и Реформатора Фрейда, Друга Якобсона и Леви-Строса, Последователя Сократа и Спинозы, Западного Мастера Дзен и Самого Темного Мыслителя, Отца Постсовременного Дискурса и Теоретика Эха Мысли, Психоаналитика Жака Лакана.Книга известного психоаналитика и теоретика культуры Виктора Мазина в доступной форме вводит в творческое наследие выдающегося французского мыслителя, основателя «Фрейдовской школы» Жака Лакана (1901-1981).Адресована широкому кругу читателей, интересующихся психоанализом и историей культуры.


Нарушение правил, или Еще раз и Шерлок Холмс, и Зигмуд Фрейд, и многие другие

Эти действующие лица неоднократно сводились на страницах исследовательских работ, на теле – и киноэкранах. И потому – «еще раз». Еще раз – на страницах-экранах. Зигмунд Фрейд и Шерлок Холмс, несмотря на вымышленный характер одного и реальный характер другого, обречены на мифологическое существование, обречены на жизнь референциальных аттракторов, на бесконечное повторение и уподобление, обречены на сближение. Бессмертие обеспечивается навязчивым характером повторяющегося «еще раз»: так воскресает через десять лет на страницах Шерлок Холмс после смертельной схватки с профессором Мориарти, так воскресает под пером все новых и новых биографов Зигмунд Фрейд.


Рекомендуем почитать
Искусство феноменологии

Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.


Диалектика как высший метод познания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О системах диалектики

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семнадцать «или» и другие эссе

Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.


Смертию смерть поправ

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Авантюра времени

«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».


Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм

Сопротивление Хайдеггера «модерну» стало едва ли не официальным его завещанием. «Черные тетради» лишь укрепили этот антимодернистский вывод, превратив Хайдеггера в ведущего философского мракобеса XX века. Но, быть может, не стоит верить Хайдеггеру на слово? Что если попытаться деконструировать Хайдеггера как модерниста, вскрыв за декларативным уровнем инвектив и дежурной критики территорию модернистской онтологии с ее собственными проблемами (такими, как надежность и юзабилити), которые и по сей день определяют нашу ситуацию знания? Чего в конечном счете хотел Хайдеггер как последний auteur философии и чего он достиг?В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Об истине

Изложив в общих чертах теорию брехни и лжи, Гарри Франкфурт обращается к тому, что лежит за их пределами, – к истине, понятию не столь очевидному, как может показаться на первый взгляд. Преданность нашей культуры брехне, возможно, гораздо сильнее, чем половинчатая приверженность истине. Некоторые (например, профессиональные мыслители) вообще не считают «истину» и «ложь» значимыми категориями. Даже слушая тех, кто твердит о своей любви к истине, мы волей-неволей задумываемся: а не несут ли они просто полную чушь? И правда, в чем польза от истины? С тем же искрометным остроумием и основанной на здравом смысле мудростью, которыми пронизана его первая нашумевшая книга «К вопросу о брехне», Франкфурт предлагает нам по-другому взглянуть на истину: есть в ней что-то настолько простое, что, вероятно, и заметить трудно, но к чему у нас есть скрытая и в то же время неистребимая тяга.


Идет ли богатство немногих на пользу всем прочим?

Принято считать, что лучший способ помочь бедным состоит в том, чтобы позволить богатым богатеть, что всем выгодно, когда богатые платят меньше налогов, и что, в конце концов, их богатство полезно для всех нас. Но эти распространенные представления опровергаются опытом, исследованиями и простой логикой. Такое несоответствие представлений фактам заставляет нас остановиться и задаться вопросом: почему эти представления столь распространены несмотря на все большее количество свидетельств, противоречащих им?Бауман подробно рассматривает неявные допущения и неотрефлексированные убеждения, лежащие в основе подобных представлений, и показывает, что они едва ли смогли бы сохраниться, если бы не играли важную роль в поддержании существующего социального неравенства.


Политкорректность: дивный новый мир

Эссе известного социолога, профессора Высшей школы экономики посвящено понятию «политкорректность». Автор относится к этому явлению скептически. Ведь именно политкорректность сегодня становится одним из основных инструментов борьбы меньшинств за формирование новой повестки дня против большинства, борьбы, которая, на самом деле, подрывает традиционные институты демократии.