Маршалы Наполеона - [7]

В канун битвы при Тальяменто (16 марта 1797 г.) Бернадот обращается к гренадерам 4-й дивизии со следующими словами: «Солдаты! Всегда помните о том, что вы пришли из Самбро-Маасской армии и что на вас взирает Итальянская армия». Речи речами, но в тот момент личный пример командира — важнее всего, и Бернадот сполна использует шанс отличиться. Обнаружив брод в нижнем течении реки, Бернадот спешивается и ведет 6 тыс. своих гренадер в атаку. Адъютант Наполеона Антуан Лавалетт впоследствии вспоминал, как под ураганным огнем неприятеля с криками «Да здравствует Республика!» дивизия Бернадота форсировала Тальяменто, закрепившись на вражеском берегу реки^{25}. В руки Бернадота попадает 6 пушек и 500 пленных австрийцев, но, самое главное, именно его атака обеспечивает победу. Стоило французам обрести плацдарм на левом берегу реки, как сопротивление австрийцев было сломлено и они поспешно оставили свои позиции. Командующий вынужден признать этот очевидный факт, поздравить солдат Бернадота и, как он выражается, их «гасконского генерал-майора» с победой, отметив их доблесть.

Однако на смену битвам приходят будничные занятия: марши, привалы, осады крепостей, то, что не овеяно геройством и во все времена, как правило, обходится без подвигов. Вот тут-то у Бонапарта появляется масса возможностей «поставить» Бернадота на место. «Где бы ни проходила ваша дивизия, — раздраженно пишет командующий Жану Батисту, — слышны лишь жалобы на отсутствие у нее дисциплины»^{26}. Получив обидный нагоняй, Бернадот ищет новой возможности отличиться. 19 марта войска под его командованием берут штурмом крепость Градиска, потеряв при этом 500 человек. Однако вместо похвалы Бернадот вновь получает выговор от Бонапарта: ему не следовало терять людей понапрасну, штурмуя маленький городишко, чей гарнизон, не имея запасов продовольствия, и так скоро бы сдался французам…

В оставшиеся две с половиной недели Итальянской кампании Жан Батист уже не рвется в бой. «Уроки», данные ему командующим, не пропадают даром. Бернадот убеждается в том, что все его поступки, будь то даже удачный штурм вражеской крепости, вряд ли вызовут одобрение Бонапарта. А раз так, стоит ли игра свеч?

Правда, командующий, по крайней мере внешне, старается не выказывать своих истинных чувств в отношении Бернадота. При случае он демонстрирует даже нечто вроде признательности, назначив командира 4-й дивизии, после подписания Леобенских прелиминариев 18 апреля 1797 г., губернатором провинции Фриули. Генерал Дезе, побывавший в это время в Удине, где находился штаб дивизии Бернадота, оставил выразительный словесный портрет Жана Батиста. По его словам, он (Бернадот) был «полон огня, доблести, превосходного энтузиазма…», хотя, замечает Дезе, и «не пользовался популярностью, ибо поговаривали, что он сумасшедший»^{27}.

Когда в середине августа 1797 г. Бонапарт отправляет в Париж пять захваченных у австрийцев знамен, то именно Бернадоту он поручает доставить их в столицу. В письме к Директории командующий Итальянской армией лестно именует Жана Батиста «превосходным генералом, уже стяжавшим славу на берегах Рейна и… одним из тех командиров, которые в наибольшей степени содействовали славе Итальянской армии». В конце письма Бонапарт даже называет Бернадота «одним из выдающихся защитников Республики…».

В свои 34 года Бернадот попадает в Париж впервые и вместо нескольких дней, которые должна длиться его миссия, находится в столице семь недель. Любознательный и честолюбивый гасконец с головой погружается в водоворот парижской жизни. Его видят на торжественном приеме, устроенном Директорией, в стенах Законодательного корпуса, в Люксембургском дворце[20]. У него устанавливаются неплохие личные отношения с директором Баррасом. Правда, будучи в Париже, Бернадот не забывает извещать о происшествиях в столице Бонапарта. Чуть не ежедневно из Парижа в Милан он направляет подробнейшие и любопытные донесения на имя командующего Итальянской армией. Но, разумеется, это не главное для него занятие. Главное для Бернадота — «выбить» для себя какое-либо устраивающее его, Жана Батиста, назначение или должность. Что касается должности, то таковая в Париже есть, и это — должность военного министра; что касается армейского поста, то и здесь имеется соблазнительная для Бернадота вакансия — пост командующего Рейнско-Мозельской армией, освободившийся в середине сентября после внезапной смерти генерала Гоша. Однако тогда, осенью 1797 г., честолюбивым планам Жана Батиста не суждено сбыться. Вместо поста военного министра или назначения командующим Рейнско-Мозельской армией ему предлагают взять на себя командование так называемой армией Центра (armée de Midi), со штаб-квартирой в Марселе — третьестепенная и отнюдь не завидная должность. Бернадот с гневом отвергает предложение, облекая свой отказ во вполне благопристойную форму. Для того, чтобы командовать армией Центра, «рассуждает» он, необходимо глубокое понимание человеческой натуры, твердый и в то же время склонный к компромиссам характер, коим, как простой солдат, он не обладает. Не исключено, что одной из причин, в силу которой честолюбивые замыслы Бернадота рассыпаются в прах, было тайное противодействие им со стороны Бонапарта. Так по крайней мере считает один из историков, мнению которого вполне можно доверять