Марк Болан - [24]

Стив Кюри: Когда я пришёл в группу, я имел по 30 фунтов в неделю, а когда уходил, по 80–100 фунтов в неделю плюс по 50 фунтов за игру, плюс двойную оплату за запись.

Тони Висконти: Когда контракт Марка с Дэвидом Платцем подошёл к концу, он не стал его продлять. В один прекрасный день я получил от поверенного в делах Марка безобразное письмо, в котором было сказано, что на данном этапе карьеры Марка он не считает нужным выплачивать продюсеру оговоренные проценты, и что я должен работать за меньшую плату. ТиРэкс становились всё более популярными, и я был одним из тех, кто внёс главный вклад в этот феномен, поэтому я позвонил ему и поинтересовался, в чём дело? Целый год после того, как Марк ушёл от Дэвида Платца я работал, полагая, что мне будут продолжать выплачивать мои 2%, и тут вдруг я получаю это письмо. Я сказал Джун, что навряд ли Марка, захочет говорить со мной на эту тему, но я знаю, что на людей работают подобные поверенные, которые и подают им подобные идеи, так что я не собираюсь во всём обвинять Марка. Но он был слишком смущён, чтобы обсуждать это со мной, поэтому Джун сказала:

— Почему бы тебе не пообедать с этим поверенным?

Так я и поступил. Этот тип хотел принизить мой вклад в TиРэкс. Он сказал:

— А, собственно, кто такой продюсер? Что он делает? Просто нажимает кнопки. Это Марк — творческий гений.

И так далее.

— Марк не имеет ни малейшего представления о том, для чего служит каждая из этих кнопок, — возразил я.

Я сказал, что я сделал многое, но сидя там, мне пришлось защищаться от этого гнилого поверенного, имени которого я называть не буду! Я опять позвонил Джун и сказал:

— Послушай, такого мне не надо. Если вы мне не будете выплачивать 2%, обещанные год назад, то я лучше уйду.

Марк всё ещё не хотел со мной разговаривать, так что ко мне пришла Джун. Она была вся в слезах, и сказала что она знает о нашей встрече, и что ей всё это очень неприятно. Таким образом процент ко мне вернулся, но теперь уже 1%.

Стив Кюри: Я не заработал уйму денег, но мне всё это нравилась. В любом случае, какую плату вы сможете запросить за работу, которая приносит вам удовлетворение?

Мик О’Холлорэн: Он спросил:

— Сколько тебе платили в Love Affair?

— Тогда мне там платили 20 фунтов в неделю, — ответил я.

— Мы дадим тебе в неделю 20 фунтов, но если ты нам подойдёшь, то будем платить больше, — сказал он.

Я согласился, и он добавил:

— Если мы будем получать больше, то больше будешь получать и ты.

На мой взгляд, было совершенно справедливо.

Стив Кюри: Я знаю, что мог бы зарабатывать и побольше, но у меня есть хорошая квартира, машина, мотоцикл и лошадь. Мне не приходится ходить в час дня на деловые встречи, касающиеся суперналогов. Мне и вправду нравились и музыка и Марк.

Мик О’Холлорэн: Он постоянно менялся. Он уже не был тем милым Марком, которого все мы знали раньше, и это было печально, потому что раньше он был со всеми добр и деликатен. Если бы вы знали его тогда, вы не смогли поверить своим глазам.

Тони Висконти: Я решил, если Марк собирается так меня обосрать, то это конец игры. В то время я только что женился [на Мэри Хопкин], и мы ждали ребёнка. Мне предстояли расходы, и поэтому я принял эти условия: меня урезали на 1%.

Мик О’Холлорэн: Его знали, любили и им восхищались такие люди, как Джон Пил, Боб Харрис, другие разные известные в этой стране люди. И вдруг они заметили перемену. Я уверен, что они её заметили. Они начали от него отдаляться. На большинство концертов Марка кто–нибудь приходил. Приходили повидаться с ним и Боб и Джон Пил, и разные другие люди. Но как только он начал меняться, все они постепенно его покинули и стали неважно о нём отзываться. Они не виноваты. То, что они говорили, было совершенно верно. Марк не понимал, что те, кто был с ним в 1969 году или примерно в тот период, относились к нему лучше всех. Кроме того, они были настоящими друзьями.

Tони Висконти: Он всегда настаивал на том, что он прав и знает, что делает, но я думаю, единственное, во что он верил, были тиражи проданных пластинок. Когда, в конце концов, они стали идти на убыль, он, наконец, начал понимать, что что–то обстоит не так.

Глория Джонс: Я расскажу вам, что происходило в то время, когда у него были проблемы с проживанием в этой стране: в 1974 году его беспокоили проблемы о налогах. Поэтому мы много путешествовали.

Лети, как птица в небе,

Лети, будто ты птица,

Лети, как орёл в солнечном луче.

— Ride A White Swan

Самое последнее путешествие мы совершили на океанском лайнере Франс, я никогда его не забуду, потому что оно было самым чудесным. Помню, мы были посреди океана, и у Марка остались только кредитные карточки, он захотел посмотреть не сможет ли он достать денег прямо там, и он телеграфировал своим ассистентам. Это было поразительно. Он сказал:

— Эй! Ты только посмотри на меня. Я получаю башли посередине Атлантики!

Поймай яркую звезду

помести её себе на лоб

Произнеси несколько заклинаний,

и вперёд!

Посади к себе на плечо

чёрного кота,

И утром ты будешь знать всё,

что знаешь.

— Ride A White Swan

В то время мы с Марком переехали в Сент–Джонс–Вуд. Там у нас была прекрасная квартира. И он очень расстраивался, потому что он всегда очень любил Англию. Но потом мы стали жить в Беверли—Хиллз, в Каньоне Бенедикт. У нас был чудный дом, бассейн, апельсиновые, лимонные и грейпфрутовые деревья. Но хотя у нас и был этот замечательный дом, но всё же, это был не Лондон. Поэтому всё это время он был как бы в расстройстве, потому что хотел жить в Европе. Так мы переехали в Монте Карло. Замечательная квартира с видом на Средиземное море, а задний балкон выходил на швейцарские Альпы. Но он много работал. Фактически, он создавал новый звук, очень похожий на звук новой волны, с которым многие играют сейчас, в 1978 году.