Марк Болан - [22]

Шрифт
Интервал

Стив Кюри: На американских гастролях он прочитал нам 45–минутную лекцию. Он начал с того, что мы недостаточно хороши, и что он может заменить нас в тридцать секунд.

Я Король шоссе,
Я Королева танцев.
Посмотрите на меня, танцующего
На балу у Губернатора.
Я социальная персона,
Я переодетое создание.
Вот человек с кнутом
На серебряной губе,
Живущий в моих глазах.
— Rip–Off

Джун Болан: Он совершил поразительные гастроли по Японии, и, я думаю, что он полагал, что всё будет продолжаться автоматически. Но, конечно же, этого не случилось, поскольку Америка совсем другая. В Америке люди более требовательны. Они требуют более высокого стандарта профессионализма. Кроме того, здесь он нашёл мост между хиппи и тинибопперами. А в Америке такого не бывает. Америка очень трафаретно и расчётливо подходит к тому, к какой категории или аудитории артист в основном обращается.

Марк Болан, ноябрь 19792: Существуют лишь люди. Их нельзя считать «аудиторией». Я до сих пор получаю письма от 45–летних интеллектуалов, в которых они пишут о моих текстах, о том, что я хотел сказать в песне Metal Guru, а она была, распродана тиражом восемь миллионов.

Стив Кюри: У одной из нью–йоркских больших гостиниц, не помню, на какой улице, произошла довольно известная история. Дэвид, наш барабанщик, вышел из гостиницы последним. Мы все с вещами набились в одну машину, а Марк с Глорией были в другой. Итак, Марк вышел из своей машины, и увидел, что все сидят в жуткой тесноте. Он открыл дверь, и, поскольку Дэвид шёл последним, он вытолкнул его силой на улицу. За ним последовали его вещи. После этого Марк захлопнул дверь и запер её. Но в те времена он много пил.

Глория Джонс: У Марка не было проблем с пьянством. То есть, он пил, но до того, как мы с ни стали близки.

Джун Болан: В то время он очень много пил.

Глория Джонс: Виною этому был шоу–бизнес.

Стив Кюри: Он пил водку и вино. Я видел, как однажды во время звукозаписи, начавшейся в два часа дня и окончившейся в четыре или пять утра, он выпил четырнадцать бутылок красного вина. В этом он не мог собою управлять. На следующий день он просыпался и не помнил, что он сделал в студии.

Мы встретились за железным канатом.
Мой коньячный язык был похож на червяка.
— Scenescof Dynasty

У нас была масса коробок c чистой лентой, а в то время, когда он крепко пил, у него начиналась острая алкогольная мегаломания. В студии он говорил:

— У меня есть отличная идея для песни.

И нам приходилось как можно быстрее её записывать. Потом он стирал все свои гитары и использовал только басовый и барабанные треки, на которых всё и было основано… Это не метод работы над песней.

Джун Болан: Он пил на последних гастролях по Америке, на которых я была с ним, на них он и познакомился с Глорией.

Глория Джонс: Я познакомилась с ним в 1972 году.

Б. П. Фоллон: Я считаю Глорию удивительной певицей.

Джун Болан: Мы наняли её как приглашённую вокалистку — на подпевку и она прихватила с собой на гастроли ещё двух каких–то цып.

Глория Джонс: Мне позвонил Тони Хоуард, менеджер Марка, они были в Хьюстоне. И он спросил, не могу ли я найти ещё двух девушек.

Джун Болан: Глория не великая певица, но она очень хороший музыкант, и оказалась отличным продюсером.

Глория Джонс: Мы приехали в Континентал—Хай-Хаус, и его лакей открыл нам дверь и пригласил нас пройти и присесть. Он вышел и заказал нам чай, и, в конце концов, минут через десять из спальной в гостиную вышел Марк и — о, он роскошно выглядел.

Джун Болан: Гастроли начались, и на этих гастролях он стал вести себя очень специфически, потому что проходили они неудачно.

Было здорово, знать её
Было здорово, растить её.
Не хочу, чтобы кто–то
Навязывал мне мои радости.
Улыбнись своей улыбкой и вон отсюда.
— Scenescof

Я бросила его из–за Глории.

Прошли времена, всё было прекрасно.
Дни пьяны, как от вина.
Все дети
С цветами в волосах,
У взрослых
Вместо цветов — кинжалы.
— Raw Ramp

Он потерял своё направление.

Стив Кюри: Однажды часа в три ночи в Мюнхенской гостинице я обнаружил его, бродящим по коридорам. Я возвращался из ночного клуба. Он стоял весь в слезах, потому что он ощутил вибрации всех людей, убитых нацистами во Вторую Мировую войну.

Б. П. Фоллон: Он был знаком с такими вещами, которые не поддаются логическому объяснению.

Стив Кюри: Я отвёл его в свой номер и всю ночь поил его кофе.

Джун Болан: Он всегда считал, что я предала его, когда ушла. И он меня так и не простил.

Глория Джонс: Он не подъезжал ко мне целый год. А потом, когда мы решили, что должны быть вместе, это было прекрасное решение. В этом не было ничего непристойного.

Джун Болан: Я больше не могла это терпеть. Я проходила через это слишком много раз. Я знала, что умру, если останусь. Я понимаю, что это звучит в стиле Сары Бернар, но я знала, что должна была уйти.

Глория Джонс: Неважно, как люди пытаются это преподнести. Я не разрушала ничьих семей.

Джун Болан: Он был не таким как все. С ним было очень трудно наладить какие бы то ни было отношения, потому что он был не таким, как все. Обычно, люди чему–то учатся от одних отношений и пользуются этим в следующих. И так продолжается всю жизнь. То есть, это обычное житейское дело. Но мне от этого легче не было. Всё это просто за*бало, потому что он был не таким, как все. Я не хочу сказать, что он был сверхчеловеком или сверхгуманным; он был очень специальным человеком, но я не могу найти нужные слова.


Рекомендуем почитать
Дедюхино

В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.


Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.