Марк Болан - [26]

Тони Висконти: Марк начал глэм, но Дэвид его развил. Марк остался на том же уровне: он одевался определённым образом, носил блестящие пиджаки с вышитыми на них нотами и тому подобное. Дэвид же дебютировал с прекрасными причудливыми костюмами, сшитыми известнейшим японским модельером. Марк не умел думать на подобном уровне. Он всегда был завистливым и ревнивым, и то, что я опять работал с Дэвидом, оттолкнуло Марка от меня.

Глория Джонс: Я никогда не забуду, как я увидела его впервые. Голубые тени вокруг глаз, голубая шелковая рубашка с рукавами в виде крыльев. Он был великолепен.

Тони Висконти: Он подарил Дэвиду Боуи гитару, на которой тот играл на том последнем ТВ-шоу.

Боб Харт, Сан: «Болан сказал мне:

— Это была идея Дэвида, выступать в программе. На этой неделе он случайно оказался в городе и позвонил мне, поскольку мы с ним старые друзья.»

Стив Кюри: Марк всегда был намного круче Дэвида Боуи.

Тони Висконти: Дэвид взял гитару Марка, а когда Марк погиб, люди Марка захотели, чтобы Дэвид её вернул.

Эрик Холл: В то время в профсоюзах были волнения. Я не обвиняю профсоюзы, но у них там есть какой–то запрет на сверхурочную работу или что–то вроде этого, и когда Марк захотел переделать какой–то дубль, ему просто отключили электричество. Он, конечно, накинулся на Мюриел, которая была продюсером. Но она тут была не причём. Она ничего не могла поделать. И бедный Марк пошел в артистическую и заплакал. Он плакал целый час.

Мюриел Янг: Я познакомился с ним, когда ему было пятнадцать, и я никогда не переставала удивляться его восприятию мира, его проницательности, его познаниям и его преданности любимой музыке.

Боб Харт, Сан: «После того, как Боуи просмотрел отснятый материал, он сказал мне:

— По–моему это отличное шоу!»

В настоящее время Болан ведёт переговоры о следующей серии из тринадцати частей, которая будет сниматься в новом году.

Мюриел Янг: Он весь состоял из шуток, поз, афоризмов, юмора и огорчений; он был как тучи и солнце. Он чувствовал, он страдал, он смеялся, и он жил. Он не потерял ни одной минуты своей жизни.

С утром

Мы встанем и уйдём

Мы — пилигримы лета.

Наш поводырь — стриж.

— The Pilgrim’s Tale

Элвин Стардаст: Он всегда был живым.

Б. П. Фоллон: Когда Глория уезжала на гастроли, он по ней безумно скучал.

Стив Харли: Серьёзно, я никогда не видел, чтобы мужчина мог так скучать по женщине, как он скучал по Глории.

Глория Джонс: Мы оба что–то искали, и мы это нашли, потому что у нас было много общего.

Б. П. Фоллон: Они фантастически подходили друг к другу.

Глория Джонс: В тот первый день всё было забавно, потому что когда он вошёл в комнату, и нас ему представили, мы с ним посмотрели друг на друга, и наших взгляды слились.

Б. П. Фоллон: Они были похожи на двух рок–н–ролльных близнецов.

Под бибоповой Луной

Я — сумасшедший, тоскую по тебе.

Под мамбовым Солнцем

Я должен быть твоим единственным любимым.

— Mumbo Sun

Крис Велч, Дейли Мейл, 17 сентября 1977: «Немногие осознавали реальность жестокого и беспощадного бизнеса так, как он. Немногие умели превращать фантазии и мечты в факты.»

Элвин Стардаст: Для меня, Марк был тем, чем вообще является музыкальный бизнес, рок–н–ролл и индустрия развлечений. Я всегда так считал. Он всегда был продуктивен, он всегда выдавал что–то новое.

Мюриел Янг: Во время съёмок нашей ТВ серии я во многом полагалась на него, и я до сих пор не могу поверить в то, что мы с ним никогда не снимем её продолжение, о котором мы говорили перед его гибелью.

Глория Джонс: Он был так интеллигентен.

Крис Велч, Дейли Мейл, 17 сентября 1977: «Марк Болан, поп–звезда, превратившаяся из цветочного ребёнка в глиттер–рокера, погиб вчера в автомобильной катастрофе.»

Ричмондский Отдел несчастных случаев: «Несчастный случай произошёл в 05.58 16 сентября 1977 года. О нём было сообщено в полицейский участок района Барнс.»

Мюриел Янг: Я испытывала к нему огромную привязанность и благодарность… Его советы были всегда точны. Он знал весь сценарий наизусть, но он был как предсказатель: он всегда знал, что произойдёт в следующий момент.

Крис Велч, Дейли Мейл: «Его идеи всегда превосходили его возможности автора, поэта и гитариста, но он понимал поп–музыку лучше других, лучше, чем большинство его критиков и современников.»

Эрик Холл: Я встречался с ним на той неделе, когда он погиб. Мы сидели в ресторане у Мортона: Глория, брат Глории Ричард и Марк. Я ушёл около часа ночи. Это был чудесный вечер.

Дженнифер Шарп: Марк пришёл примерно в четверть первого, и он был ужасно смешной. На самом деле, он зашёл повидаться с моим приятелем, но поскольку час был поздний, тот их выставил; на следующий день ему нужно было рано вставать на работу, но Марк, Глория и её брат подумали: «Двенадцать часов. Надо куда–нибудь пойти». И они зашли сюда в надежде на приятное завершение вечера. После ужина они спустились в бар. Им очень понравилась девушка, которая играла на пианино в ресторане наверху. Я помню, что он ей очень восхищался, а Ричард даже говорил, что, возможно, станет её продюсировать.

В ту ночь в баре играла хорошая музыка. На пианино играла Расс вместе с басистом, саксофонистом и трубачом. Царила великолепная музыкальная атмосфера, и, знаете, Марк с Глорией круто на этом заторчали. Это напоминало старомодный джем, где разные талантливые музыканты выходят и играют только потому, что получают от этого удовольствие. Думаю, что последующие два часа все просто слушали музыку, болтали и кайфовали. Затем начала играть Глория, сперва с неохотой, но Марк её поддержал, потому что хотел, чтобы её все послушали.