Марк Болан - [28]
Глория Джонс: Когда Марк умер, всё кончилось.
Джун Болан: Он не испытывал страха перед смертью как такового. Мы с ним не спали ночь за ночью, потому что он боится ложиться спать. Его ужасала мысль о том, что он может заснуть и не проснуться. И он в это верил.
и затем, перед тем, как, наконец, лечь спать, он добавлял:
Эту молитву Марк Болан читал всю ночь. Её рукописный вариант он всегда носит с собой.
У него был такой склад ума, — что ему всегда было чем заняться, поэтому он не ложился спать. Иногда мы не спали по три ночи подряд. Он играл в трик–трак, что–то рисовал, играл на гитаре, записывал свои песни на плёнку, писал много стихов и записывал на магнитофон, как я их читаю. А если он всё–таки ложится, он берёт с меня слово, что я разбужу его через полчаса, и я его будила, так что он знал, что не спит и жив. Затем он опять ненадолго засыпает… Это было не из–за наркотиков, выпивки или чего–то такого. Просто он страшно боится умереть во сне. Я думаю, он боится этого потому, что для него это не самый блестящий способ распрощаться с жизнью… Он не боится смерти. Он верит в то, что родится снова. Для него это очевидно и бесспорно… И поэтому, хотя он и умер, я говорю о нём в настоящем времени.
Стив Кюри: Мы с Тони Ньюменом, также полтора года работавшим на Марка, только что завершили гастроли с Крисом Спеллингом, и мы говори ли о нём в настоящем времени… Печально, что он так кончил. Он был рок–звездой, пустой оболочкой. Он не смог бы стать ни Питером Буном, ни Адамом Фэйтом: он не смог бы стать респектабельным. Это было ему не свойственно, так что, возможно, так всё и должно было случиться… Он всегда хотел быть звездой рок–н–ролла.
Джун Болан: Я видела его после того, как он погиб. Он был прекрасен. Когда я снимала с его головы покрывало, я не знала, что я увижу, но оказалось, что у него на лице лишь крохотная царапина, будто он порезал подбородок во время бритья. Я посмотрела на его лицо, и он выглядел так, будто спал, только когда я его поцеловала, он был холодным.
Тони Висконти: Мы с женой были на похоронах Марка, и это были одни из самых грустных минут моей жизни.
Гардиан, 21 сентября 1977: «Вчера почитатели поп–певца Марка Болана собрались на его похороны вокруг белого лебедя, сделанного из цветов.
Это произошло на службе в лондонской Голдерс Грин. На похороны приехали также Род Стюарт и Дэвид Боуи.
Лебедь, сплетённый из хризантем имел четыре фута в высоту и пять футов в длину. Перед ним красными, зелёными, синими и серебряными цветами было выложено имя Марк. Этот своеобразный венок, символизирующий один из крупнейших хитов мистера Болана Rids A Whits Swan, записанного группой ТиРэкс в 1970 году был прислан Тони Хоуардом, менеджером и другом певца. На его ленте было написало:
«В жизни, в любви, в смерти»
Тони Висконти: Похороны едва не превратились в балаган. EMI приглашала нас приехать в нанятых ею семи–восьми лимузинах. Мы приехали в лимузине с Дэвидом Платцем, моeй женой Мэри и ещё двумя людьми, и были крайне возмущены. Там были и истинные поклонники, оплакивавшие Марка, но там было и множество других, так называемых, с фотоаппаратами, кинокамерами и книжечками для автографов. Как только поп–звезда выходила из лимузина, её окружали поклонники. Не скажу что все, но многие из них набрасывались со своими блокнотами для автографов, забыв о том, что это похороны, и что здесь также присутствует и его семья.»
Гардиан: «Другие венки и букеты прислали: Элтон Джон, Клифф Ричард, Элвин Стардаст, Кит Мун, Гарри Глиттер и члены группы ТиРэкс.»
Тони Висконти: Это была пародия на похороны, и я был ужасно огорчён. Во время службы я синел на хорах, и все слышали, как плакала мать Марка; она рыдала от всего сердца, и его брат тоже плакал. Джун сидела недалеко от меня и тоже плакала.
Джун Болан: Они пытались не пустить меня на похороны. Они не сказали мне, где находится тело, поэтому я разузнала это с помощью Скотланд—Ярда. Я была на похоронах, но старалась не попадаться им на глаза.
Гардиан: «Среди присутствующих на похоронах были Элвин Стардаст, Стив Харли, Мэри Хопкин и члены группы The Damned и Brotherhood of Man.»
Тони Висконти: Но хуже всего была кремация! Меня убила эта автоматизация, то, как эта штука — эта рука, как в «Звёздных войнах», высунулась из пола и перенесла гроб в соседнее помещение. Я не мог сдерживать слёзы и вышел. Мы с Мэри были ошеломлены. Мы стали искать наш лимузин и сели не в тот. Нас оттуда выгнали, и мы стояли там, замерзающие и потрясённые. И тут к нам, к Мэри, Роду Стюарту и другим, начали подходить эти детишки и спрашивать автографы.
Томпсон Прентайс, Дейли Мейл: «Вчера поп–идолы Род Стюарт и Дэвид Боуи остались почти незамеченными в толпе скорбящих поклонников. Поклонники думали только о певце Марке Болане.»
Эрик Холл: Я помню, что когда в день кремации Марка мы сидели в синагоге, Майк Мэнсфилд мне сказал:
— Можно представить, как он танцует здесь, словно на сцене и говорит, «ну вы, дураки чёртовы».
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.
Книга посвящена неутомимому исследователю природы Е. Н. Павловскому — президенту Географического общества СССР. Он совершил многочисленные экспедиции для изучения географического распространения так называемых природно-очаговых болезней человека, что является одним из важнейших разделов медицинской географии.