Марахси - [47]

Он достал сотню, аккуратно вложил ее Быку в нагрудный карман и очень по-дружески прихлопнул ладонью.

Глава 16. Подозрения и перспективы

Вызванные на допрос в кабинет Саммю техники, вытащившие мальчишку из мастерской, показали, что при встрече тот не испугался, не понял, куда попал, просто заблудился и был рад помощи.

— Мы дали ему ходунка до камеры, он и утек, — словоохотливо поясняли они наперебой. — Взрослее даж блудются, а он ущо пцан, понятно дело, сбился. Отож в своем уме кто к ломаным ромульяни полезет. Тама и табличка на двери, шоб не влазить, а он читат не умет, ну и влез, а куды выйти, не знат...

Саммю слушал эту ахинею, кивая головой, и Бык уже решил, что объяснение его вполне устраивает, но тот вдруг спросил:

— К какой камере вы ему выписали провожатого?

— Дык к своей, домой, обратно, — хором заголосили техники, пока Саммю не рявкнул:

— Номер, скоты!

Тут и выяснилось, что мальчишка назвал своей семьсот тридцать пятую камеру. Туда техники на голубом глазу ходунка и отрядили, потом ходунок вернулся, тем дело и кончилось. Саммю велел им убираться вон.

— Почему семьсот тридцать пятая? — не удержался Бык, когда кабинет опустел. — Может, ошибся? Это же черт знает где на отшибе.

— Нет, не ошибся, — покачал головой Саммю. — Из семьсот тридцать пятой была девчонка Киршан. Помните такую? Вторая дебютантка, рыжая.

Рыжую девчонку Бык вспомнил, голое плечо, веснушки, а также то, что обещал Малому узнать о ее судьбе, но так и не узнал за всеми делами. Видимо, неизвестность толкнула мальчишку в бега.

— Простое любопытство, по-человечески вполне объяснимое.

— Да уж, — засмеялся Саммю. — Ошибся, заблудился, читать не умеет, камеру перепутал, про подружку хотел узнать… Тысяча и одна ночь.

— Мне все это не нравится, — покачал головой Ромул.

— А то, что он к бабе бегает, вам нравится? — ехидно уточнил врач. — Скоро ваши кассины беременными на поединки начнут выходить.

— Девчонка жива? — спросил Бык.

— Что ей сделается, — отозвался Саммю. — Толку из нее не вышло, пару боев продержалась на одном везении. Ставки ни о чем, покупателей нет, следующий бой, скорее всего, последний.

Быку судьба Киршан была глубоко безразлична, гораздо больше его беспокоило выражение лица Ромула. Тот сдвинул брови и о чем-то напряженно раздумывал. Саммю покачивал ногой, упиравшейся в соседний стул, и, пока никто не видит, в шутку пристреливался скрепками в мусорное ведро.

— Мальчишку не трогайте, — наконец сказал Ромул. — Сообщение нам расшифровать не удалось, контакт по-прежнему неизвестен, так что он нам нужен живым, здоровым и ничего не подозревающим.

— Сейчас он в сто пятой, наверняка думает, что никто ничего не заметил, — ответил Саммю. — Пусть продолжает так думать.

— Где гарантия, что снова не удерет, когда дверь откроется?

— А ему кто-нибудь сказал, что Старуха в лазарете? — Саммю вопросительно посмотрел на Быка.

— Из их барака мы тогда кроме нее никого не вызывали, вряд ли.

— Вот и хорошо. Пусть узнает, тогда можно двери вообще не закрывать.

— Почему? — в голосе Быка так очевидно прозвучало недоумение, что Саммю расхохотался.

— Вы меня разочаровываете своей ненаблюдательностью. И неромантичностью. Даже наш герр доктор заметил.

— Как она себя чувствует? — неловко спросил Бык, глядя на врача.

Тот скривился.

— Я сделал что мог, остальное зависит не от меня, — сварливо сказал он. — Если жить захочет, выкрутится. Ну, а нет — значит нет. Пока говорить о чем-то рано. Впереди повторная операция, возможно, будет третья.

— Ясно, — кивнул Ромул. — Организуйте ему на завтра какой-нибудь простенький поединок, только заранее не объявляйте, выпустите как замену. Отработает, то, что нужно узнает — и назад в камеру. Шаман будет готов попробовать еще раз через пару дней, до этого момента вы за него отвечаете.

— Как скажете.

Меткий выстрел резинки для денег отправил следующую скрепку не в ведро, а в дырку на стене, где раньше крепился крючок для одежды. Отверстие было небольшим, около сантиметра в диаметре, но скрепка вбилась туда как пуля.

Сетку боев Бык просмотрел тем внимательнее, что его смена начиналась во второй половине дня, а мальчика должны были выпустить в первой. Приходилось положиться на Саммю, но последний поклялся вести себя как ни в чем не бывало, держаться на расстоянии и быть ангелом дружелюбия. Объявлений для публики тоже никаких не давали, поэтому за возможный слив Бык был спокоен — ставок на Малого сегодня не открывалось. До смены Ромул попросил Быка придти в кабинет, и когда тот переступил порог, жестом указал ему на кресло, торопливо продолжая начатый разговор по телефону.

— Мы всегда так делали, Эйб, какого черта ты высказываешь мне все эти претензии?

Бык не слышал, что ответил Эйб, но по лицу Ромула понял, что ответ тому не понравился.

— Я порядок лучше тебя знаю, — раздраженно сказал он. — Забираю мусор, не трогаю никого из твоих, в чужие дела не лезу. Может быть и ты перестанешь совать нос в мои?

Телефон отрывисто заквакал, Ромул отодвинул его от уха и глазами попросил Быка налить себе виски. Бык выполнил его просьбу и подошел, чтобы отдать стакан. В шаге от динамика разговор стал слышен с обеих сторон.