Малиновый джем - [14]

— Ты не должна! — Сэнфорд, все еще державший ее руки, схватил ее запястье. Его лицо исказилось злобой. — Ты моя жена, и не зависимо оттого, что ты должна или не должна мне, в любом случае ты должна учитывать наше положение в обществе. А оно требует не делать ничего, что было бы ниже нашего достоинства.

— Ты совсем не беспокоишься о моем достоинстве, о том, как я выгляжу перед другими женщинами, так почему я должна беспокоиться о твоем достоинстве? Ты вынуждаешь меня, и будет только твоя вина, если я…

— Чем ты собираешься заняться? Каким образом ты собираешь добывать эту свою мизерную сумму, что подымаешь такую шумиху?

— Не скажу.

— Не смей заниматься рукоделием или чем-то таким, из-за чего я бы выглядел глупо. Я запрещаю!

— А я презираю твои запреты! Ты бы выглядел глупо, ха! Да из-за тебя я каждый день выгляжу глупо: я не могу делать то, что делают другие женщины, у меня нет того, что есть у других жен…

— Спокойно, спокойно, Тигрица. Давай не будем ссориться из-за пустяков, давай все обсудим…

— О чем нам говорить? Я снова и снова просила тебя выделить мне деньги на расходы — настоящие деньги, а не допуск к твоему счету. И ты всегда отказывал мне…

— И всегда буду, раз уж ты так вздорно себя ведешь! Отчего ты приходишь в такую ярость? Твой характер…

— Мой характер таков из-за твоей бессердечности…

— Бессердечности!

— Да. Это так же бессердечно, как если бы ты бил меня! Ты отвергаешь мое желание безо всяких причин…

— Достаточно того, что я не одобряю карманных денег.

— Наоборот — тебе должно быть достаточно того, что я их хочу!

— Нет, нет, моя дорогая. Я люблю тебя, я обожаю тебя, но я не такой человек, чтобы безропотно подчиняться, и позволять тебе перешагнуть через меня! Я даю тебе все, чего бы ты ни пожелала, и если я оставляю за собой право платить, то это не делает меня преступником!

— Ох, Сэнфорд, замолчи! Ты приводишь меня в бешенство! Снова и снова говоришь одни и те же глупости! Я не хочу больше слышать об этом. Ты говоришь, что сказал свое последнее слово на эту тему, так остановись же. Я тоже сказала свое последнее слово. Я сделаю, как я хочу, и не считаю себя обязанной отчитываться перед тобой!

— Черт возьми! Тогда делай, что хочешь! Я умываю руки! Но будь осторожна, ведь ты носишь фамилию, которую дал тебе я!

— Если ты будешь так и дальше себя вести, то я могу решить не носить ее больше…

Юнис прервало появление Фердинанда, объявившего о прибытии Мейсона Эллиота.

И Юнис, и Сэнфорд были воспитаны в лучших традициях, и потому они сразу же стали вежливыми, радушными хозяевами.

— Эллиот, привет, — выкрикнул Сэнфорд. — Рад видеть твое счастливое лицо. Иди сюда, к нам.

Юнис с улыбкой протянула ему руку.

— Ты как раз тот, кто нам нужен, — сказала она. — У нас тут после обеда будет веселое развлечение. Не так ли, Сэн?

— Это все дурацкий трюк, если ты спрашиваешь меня. Ну, да все им сходит с рук. Эллиот, интересуешься вздором вроде чтения мыслей?

— Я знаю, что здесь будет, — кивнул Мейсон Эллиот. — Мне рассказал Хендрикс. Так, сказал я себе, надо присмотреться. Я достаточно сильно интересуюсь такого рода вещами, чтобы прийти, не смотря на ваши насмешки: ну, вздор и все такое…

— О, Мейсон, так ты веришь в это? — живо спросила Юнис. — Дело в том, что это ненастоящее чтение мыслей — или его объяснение. Тот парень, Хэнлон…

— Да. Я знаю. Но отчего всё так напряжено? Я вхожу и вижу: Юнис выразительна, как трагическая прима, а Сэнфорд похож на разгневанного мужа. Вы что, в кино собираетесь?

— Да, в кино, — смело улыбнулась Юнис, но ее губы по-прежнему дрожали. Она все еще отходила от бурной ссоры, и пыталась скрыть свою нервность за покровом бойкого духа.

— Разгневанный муж — это занятно! — рассмеялся Эмбери. — Все-таки мы еще молодожены!

— Лицемеры вы оба, — заявил Эллиот, присаживаясь на стул. — Но старого друга вам не обвести вокруг пальца. Кстати, о чтении мыслей: не так уж сложно догадаться, что я появился посреди бурной ссоры. Вы грызлись, как кошка с собакой.

— Ладно, все так и было, — рассмеялся Эмбери. — Но только это была не середина ссоры, а много хуже.

— Так до примирения дело не дошло! Может, мне испариться минут на пятнадцать?

— Нет, — возразила Юнис. — Это была лишь небольшая размолвка, из тех, что случаются даже в счастливых семьях. А сейчас, Мейсон, послушайте…

— Юнис, я живу шансом, что мне будет позволено слушать тебя, надеждой услышать тебя…

— Ой, брось! Не глупи!

— Это глупо? Вспомни, еще в детстве мы с тобой дружили. И ты бы поддерживала знакомство со мной все эти годы, если бы я был глупым? А вот и еще один друг детства! Как вы поживаете, милостивая леди? — Эллиот уважительно поднялся, когда из спальни Юнис вышла тетушка Эбби.

Ее черные шелка шуршали, а старые кружева спадали на худые старые руки — мисс Эймс была в воскресном наряде.

— А как вы, Мейсон? — спросила она и затем озабоченно обратилась к Юнис. — Когда прибудет Хэнлон?

— Думаю, скоро, — спокойно ответила девушка. Она взяла себя в руки, ее самообладание одержало верх. Поборов очередную вспышку ярости, она обычно становилась мягкой и нежной. Более внимательной к другим, и даже плутовато-веселой.