Маленький цветочный магазин у моря - [33]
— Ого! — вырывается у меня. Оказывается, мы с Чарли стоим на узенькой ровной площадке, притулившейся к скале. — Это изумительно!
Но поражает не только эта площадка, скрытая от посторонних глаз, но и открывающийся вид.
Из этого тайного уголка на многие мили вдаль видны лишь ярко-синее море да голубое небо над ним.
— Обалденно, — говорю я, не сводя глаз с панорамы моря. — Как ты нашел это место? Случайно?
— Да.
Чарли по-турецки садится на сухую охапку папоротника, оставленную, видимо, для удобства тех, кто захочет подолгу любоваться видом отсюда. Я устраиваюсь возле него.
— Когда мама умерла, мне хотелось держаться от всех подальше. Однажды бродил, не зная, куда деваться, и нашел этот уголок.
— Удачно, — ляпаю я и тут же чувствую себя полной дурой. Вечно что-нибудь брякаю в таких ситуациях. — В смысле нам всем нужно такое убежище, когда теряешь кого-то дорогого.
Чарли косится на меня.
— Так ты тоже, да?
— Что?
— Кого-то потеряла?
Я колеблюсь мгновение, но тут же выкручиваюсь.
— Да, бабушку. Я потому и приехала в Сент-Феликс.
— Да, конечно, — кивает Чарли. — Твоя бабушка. Я забыл, извини.
Несколько минут мы молча смотрим на чаек, кружащихся над волнами и время от времени стремительно кидающихся вниз за добычей.
— Так почему ты не любишь толпу? — спрашивает Чарли. — Тебе же явно стало плохо там, в магазине.
— В детстве был несчастный случай, связанный с толпой. С тех пор у меня фобия.
— Ясно. — Чарли призадумывается. — Так вот почему оказалось так легко тебя увести.
— Наверное. И это, и много всего.
— Не хочешь выговориться? — Чарли произносит это с таким же трудом, с каким, я заметила, он только что упоминал свою маму. — Знаю, так обычно спрашивают. Это не означает, что кто-то готов тебя слушать, но так принято.
Я улыбаюсь.
— Не хочу. Наговорилась за эти годы. Не скажу, чтобы это помогло.
— Мне тоже, — говорит Чарли. — После мамы нас долго таскали по консультациям. — Он криво усмехается. — На Бронте подействовало, но она была младше. Насчет папы не знаю, он все держал в себе. Ему это вообще свойственно. Думаю, Майли помогла ему лучше любого специалиста.
— Правда?
Я задумываюсь о Джейке и Майли. Кажется, они обожают друг друга.
— Да, могу только сказать спасибо тете Кейт и дяде Бобу из Штатов. С папой было совсем худо, пока они не предложили ему взять Майли. Когда она вошла в нашу семью, не только ему, нам всем полегчало. С того дня мы начали приходить в себя. И это благодаря обезьянке.
— Она такая милая.
— Это Майли-то? — Чарли усмехается. — Попробовала ты с ней ужиться! Я думал, Бронте одна такая упертая.
Я ухмыляюсь.
— Бронте еще ничего. Видел бы ты меня в ее годы.
— Бунтарка, да? — Чарли подмигивает. — Тебе ведь понравилось, когда я тебя так назвал?
— Я была куда хуже твоей сестры, это точно.
— Не верю. — Чарли скептически смотрит на меня.
Я собираюсь с духом.
— У меня были проблемы не только со школой, но и с законом.
У Чарли обалдевший вид.
— Что, серьезно?
— Настолько серьезно, что несколько раз даже арестовывали. Ночь в камере отлично излечивает от бунтарского настроя.
— Могу себе представить. А это как-то связано с твоим братом? Ты говорила, что он был толковым.
— Ой, смотри, какие тучи. — Я указываю на облака далеко у горизонта. — Нам лучше вернуться.
И смотрю на Чарли. Кажется, он ничего не понял. До сих пор все шло хорошо, но я не в состоянии говорить об Уилле.
— Конечно, — говорит Чарли, поднимаясь на ноги. — Ясно. Ну, теперь ты знаешь это место, и, если станет невмоготу, тебе есть куда спрятаться.
Я открываю рот, чтобы поблагодарить его, но он продолжает:
— Знаешь, я вообще-то соврал. — Он смотрит мне прямо в глаза. — Насчет этого места. Будто я случайно на него набрел.
— А разве нет?
— Нет. — Он поворачивается и смотрит на море. — Я искал, откуда прыгнуть.
— То есть?
— Прыгнуть, — повторяет Чарли. — В море. Сразу после того как умерла мама и в доме стало совсем нестерпимо. Вот я и съехал вниз по этим ступеням и очутился здесь. А то, наверное, мы бы сегодня с тобой не разговаривали. Это место спасло меня, во всех смыслах.
Я не могу поверить услышанному. Даже в самые мрачные периоды я не думала о том, чтобы оборвать собственную жизнь. Но, как всегда, столкнувшись с чужим горем, я не знаю, что сказать.
— Спасибо, Чарли. — Я замолкаю в замешательстве. Обнять его? Нам обоим будет неловко. — Я понимаю, каково делиться чем-то подобным. Правда понимаю.
— Знаю, что понимаешь, — говорит Чарли. — Знал, как только тебя увидел. Хоть я и не бунтарь, как вы с моей сестрой, но родственную душу всегда чувствуешь, верно?
Я киваю. И, не давая себе передумать, быстро обнимаю его.
И с несказанным облегчением чувствую, как Чарли обнимает меня в ответ.
Мы вдвоем идем обратно в город и болтаем о всякой чепухе. По счастью, все откровения остались позади, среди скал. Ближе к Сент-Феликсу мой мобильник начинает ловить сигнал и тут же одно за другим бегут сообщения.
Бип-бип.
Эмбер: «Где ты? Все в панике. Давай обратно».
Бип-бип.
Эмбер: «Поппи, что случилось? Беспокоимся».
Бип-бип.
Джейк: «Поппи, у тебя все в порядке? Эмбер говорит, ты исчезла. Дай знать, что все хорошо. Джейк».
— Тебя потеряли? — спрашивает Чарли, у которого тоже разоряется телефон. Он вытаскивает его из кармана и смотрит на экран. — Папа. Перезвоню-ка я ему.
Грейс родилась в маленьком приморском городке на севере Йоркшира и всегда мечтала сбежать оттуда, чтобы увидеть мир. Так она и поступила, повзрослев. Грейс много путешествовала, влюбилась и вышла замуж. Но почему же тогда она вернулась в Сэндибридж и проводит все время с Чарли, другом ее юности? Имеет ли это какое-то отношение к печатной машине по имени Реми, которую она забрала когда-то из старого коттеджа смотрителя маяка? Возможно, спустя годы странствий пришло время наконец признать, что сердце там, где твой дом.
Жанр рассказа имеет в исландской литературе многовековую историю. Развиваясь в русле современных литературных течений, исландская новелла остается в то же время глубоко самобытной.Сборник знакомит с произведениями как признанных мастеров, уже известных советскому читателю – Халлдора Лакснеоса, Оулавюра Й. Сигурдесона, Якобины Сигурдардоттир, – так и те, кто вошел в литературу за последнее девятилетие, – Вестейдна Лудвиксона, Валдис Оускардоттир и др.
Психологический роман «Оле Бинкоп» — классическое произведение о социалистических преобразованиях в послевоенной немецкой деревне.
Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.