Маленький цветочный магазин у моря - [32]

Среди цветов.

Сегодня их здесь слишком много. Джейк привез их сегодня утром, и, когда он распахнул дверцу фургона, я чуть не хлопнулась в обморок и от самого их вида, и от густого сладкого аромата.

За долгие годы я приноровилась терпеть цветы в небольших количествах. Дурацкие клумбы возле бензоколонки, букеты в вазе у кого-нибудь дома — в таких минимальных количествах я их переносила, если только не было слишком много роз. В моих любимых местах их не водилось, а в цветочный магазин я заглядывала изредка — от этого с моей семейкой никуда не денешься.

Нелегко это было, и все же я наловчилась справляться со своими пунктиками насчет цветов. И опрометчиво решила, что одолею и такое.

Это одна из причин, по которой я решила торговать всякими безделушками: решила, что мне будет легче, если для цветов останется меньше места. Когда Джейк утром разгружал фургон, мы стояли на улице, и меня освежал бриз. Может, несколько глотков солоноватого воздуха прогонят накатывающийся приступ тошноты?

Я медленно подбираюсь к двери. И тут комната начинает вращаться, а все голоса сливаются в монотонный гул. Аромат цветов в этой давке становится слишком сильным, и все перебивает запах роз, как будто здесь только они…

И я впадаю в панику, осознав, что заперта в западне среди толпы и цветов — своих худших кошмаров. Сдавливает горло, кружится голова, я не могу дышать. И я кидаюсь к двери и выскакиваю на мостовую.

Я жадно заглатываю морской воздух. Дурнота еще не отпускает, и я хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть.

— Не любишь толпу?

Я подпрыгиваю от неожиданности. Это Чарли, сын Джейка. Он стоит у окна, с безучастным видом следя за происходящим внутри.

— Не выношу, — отвечаю я, повернувшись к нему. — А ты?

Чарли передергивается.

— Никогда не переваривал. Бронте вечно пытается вытащить меня на концерты в Бристоле — жуткая толкучка. Папа ее одну не пускает, но мне от этого никакого кайфа. Несколько часов в давке, пописать негде, дышать нечем — какая в этом радость?

— Ты прямо как мой брат, — говорю я, чувствуя, как в горле нарастает ком. — Он тоже таких вещей не любил.

— Толковый парень, — отзывается Чарли, засовывая руки в карманы и поворачиваясь спиной к окну.

— Да. — Я думаю об Уилле. — Он таким был.

Чарли бросает на меня быстрый взгляд, но больше не задает никаких вопросов. И начинает нравиться мне еще больше.

— Вернешься? — спрашивает он, кивая на магазин.

Я мотаю головой.

— Не сейчас.

— Ну и правильно, — замечает Чарли. — Ты вся белая. Может, пройдемся? Воздухом подышишь.

— Я бы с радостью. — Я благодарно улыбаюсь. — Но это же мой магазин, я не могу всех бросить.

— Ага, — понимающе кивает Чарли. — А я-то, глядя на твои черные одежды и башмаки, думал, что ты бунтарка.

Я смотрю на него.

— Повтори.

Чарли озадачен.

— Что повторить? Про башмаки?

Я мотаю головой.

— А, что ты бунтарка? — Он ухмыляется. — Что, в точку?

Я оглядываюсь на магазин. Среди всего столпотворения внутри я вижу только бабушкину конторку, и на краткое мгновение меня отбрасывает во времени назад…

— Ты это узнаешь, Чарли Эшер.

Глава 16 Барвинок — хрупкие воспоминания

Мы с Чарли несемся, как два школьника — строго говоря, Чарли и есть школьник, но мне сейчас не до этого, — вдоль порта, через город, вверх по Пенгартенскому холму, туда, где над бухтой Сент-Феликса высятся скалы.

Знаю, что не следовало бы удирать в день открытия, но останься я еще ненадолго в толпе среди цветов, и меня вырубило бы. Такое уже случалось, и я не хочу поднимать суматоху. Довольно того, что у меня есть эти пунктики — не хватало еще их афишировать. Пятнадцать лет справляюсь сама, не считая чудика-психолога, и ни с кем делиться не намерена.

Ветер на скалах порывистый и сильный, и я все время убираю волосы с лица, чтобы видеть дорогу. Ну и пусть: главное — дурнота отпустила. На самом деле полегчало, как только мы припустили от магазина.

— Куда мы идем? — спрашиваю я Чарли, когда мы взбираемся вверх по тропе, уводящей от Сент-Феликса, и он сворачивает к морю.

— Увидишь, — говорит он. — Только осторожно, тут земля осыпается.

Я останавливаюсь, чтобы оглядеться по сторонам. Мы на распутье: одна тропа уходит к замку Трекарлан, другая тянется вдоль скал.

Я колеблюсь, не зная, куда свернуть. С замком у меня связаны особые воспоминания, обязательно надо выкроить время, чтобы туда наведаться. Это же совсем близко.

Но Чарли сворачивает с тропы и спускается по склону, поросшему травой. Я иду следом, внимательно глядя под ноги. А когда поднимаю глаза, то обнаруживаю, что Чарли исчез.

— Чарли! — кричу я. Куда он подевался?

Я уже успеваю вообразить изувеченные останки у подножия скал, когда раздается голос:

— Поппи, спускайся сюда!

Мне видна сверху только белобрысая макушка.

— Как ты туда забрался?

Я сажусь на траву и свешиваюсь вниз, высматривая, где он.

— Посмотри левее, — отзывается он. — Там в скале выбиты ступени. Спускайся по ним, только осторожно.

Я смотрю туда, куда он указывает, и действительно вижу подобие сбитых ступеней, густо поросших травой и дикими цветами.

Цепляясь за пучки травы, я осторожно спускаюсь вниз. Приходится каждый раз тщательно выбирать, куда ставить ногу. Мы в опасной близости от края, а внизу среди волн угрожающе поднимаются заостренные камни. И только сойдя с последней ступени на ровную землю, я решаюсь как следует оглядеться.