— Виктор Фёдорович, погоди минутку, знакомого встретил, переговорить надо.
Косичкин встал у тротуара, а Михаил Иванович подошёл к Янкину.
Павел Андреевич вздрогнул от неожиданности, когда кто-то тронул его за плечо. Он инстинктивно чувствовал, что пришёл в гараж не по праву. Что в любой момент его могут отсюда турнуть, и был готов к этому. Все его внутреннее существо напряглось в ожидании минуты, когда его схватят за шиворот. И вот его схватили. Павел Андреевич оглянулся и увидел шофёра Михаила Ивановича.
— Отец Алёши? — спросил Михаил Иванович.
— Я, — согласился Павел Андреевич.
— Вот так встреча! Ты мне как раз вовремя попался. Выручить можешь, браток? Машина при въезде в город стала. Одному мне до вечера не управиться. Помоги, мне очень нужно.
Павел Андреевич с трудом соображал, чего от него хотят. Но на всякий случай кивнул головой в знак согласия.
— Тогда пошли! — решительно сказал Михаил Иванович и зашагал к машине.
Словно загипнотизированный, повинуясь полученному приказу, Павел Андреевич пошёл вслед за ним.
Открывая заднюю дверцу машины, Михаил Иванович сказал майору:
— Товарищ мне поможет. Он шофёр. — И, видя, что Павел Андреевич нерешительно остановился, взял его за плечо, подтолкнул к машине, а сам сел рядом с майором.
Павел Андреевич плюхнулся на заднее сиденье и откинул назад голову. «Господи! — думал он. — Что я делаю?» Машина тронулась, и его охватил страх. В какой-то момент ему захотелось выскочить на ходу, но он не в силах был шевельнуться. Впереди сидящим и в голову не приходило, что творится с «пассажиром», тем более что они увлеклись разговором.
Майор милиции Виктор Фёдорович Косичкин всегда рад был случаю поговорить о кино. Он уже давно числился в «кинематографистах». Когда нужно было снимать на улицах города, все съёмочные группы обращались к Виктору Фёдоровичу. Он обеспечивал оцепление на местах съёмок, регулировал и организовывал транспорт.
Будучи большим любителем кино, Виктор Фёдорович старался всегда быть в курсе всех кинособытий. Пока они ехали, он расспрашивал Михаила Ивановича о новых фильмах студии.
В ответ Михаил Иванович сыпал своими нескончаемыми рассказами.
Павел Андреевич был погружён в свои мысли и не слышал, о чём говорили впереди. Охвативший его в первые минуты страх не проходил. Усилием воли он открыл глаза. Навстречу мчались с огромной скоростью, надвигаясь на него, улицы, машины, дома, люди. Потом перед глазами появился светофор — сначала жёлтый, затем красный. Машина остановилась. Красный сигнал сменился зелёным. Машина вновь пошла. В беспорядочном мигании огней обозначился определённый порядок. Павел Андреевич стал следить за сигналами. Ему показалось, что всем этим управляет чья-то единая и могучая воля, на которую можно положиться и которой можно вручить себя. И тогда пришёл покой. Павла Андреевича стало покидать чувство страха, он шевельнулся, расправил отёкшие плечи.
Машина выехала за черту города и помчалась по шоссе. Сидящие впереди вели оживлённый разговор, но Павел Андреевич по-прежнему их не слышал. Страха больше не было, осталось лишь ощущение тишины. Почему-то он вспомнил жену, но не с мёртвым лицом, какой он видел её в последний раз, а весёлую, улыбающуюся, красивую.
— Подъём! Приехали, слезайте! — Голос Михаила Ивановича вернул его к действительности, и слова, исходившие от него, действовали на Павла Андреевича, как приказ, которому он безропотно подчинялся.
— Вот она, родная! — Выйдя на дорогу, Михаил Иванович показал на тяжёлую махину, беспомощно стоявшую на обочине.
— Ну выручил ты меня, майор. Как говорится, вовек не забуду!
— Ради искусства ничего не жаль, — отшутился майор и в этот миг заметил самосвал, совершавший на большой скорости недозволенный обгон. Он вскочил в свою «Волгу», помахал на прощанье рукой и, дав полный газ, помчался вдогонку нарушителю.
Михаил Иванович открыл «лихтваген», вытащил оттуда брезент и разложил его под машиной.
— Ну, начнём, благословясь, — сказал он и полез под машину.
Некоторое время он там работал, гремя инструментами, потом крикнул:
— Возьми под сиденьем большой ключ и лезь сюда!
К Павлу Андреевичу он сразу стал обращаться на «ты», и от этого между ними с первых минут установились отношения старых знакомых. Павел Андреевич достал ключ и лёг рядом с Михаилом Ивановичем. Всё было хорошо знакомо, и он мгновенно понял, что произошло. Работал Павел Андреевич с каким-то остервенением, не замечая ни времени, ни усталости. Руки у него дрожали, ломило спину, но, лёжа под машиной, он чувствовал себя счастливым.
Кончили они работать, когда уже начало темнеть. От усталости оба еле держались на ногах.
— Ну, задал же я тебе работу! — сказал Михаил Иванович и окинул взглядом своего партнёра с ног до головы. Лихо ты работаешь, у тебя же золотые руки!
Он собрал инструмент, сложил брезент и, засунув всё под сиденье, сел за руль.
— Садись! — И он открыл дверь с противоположной стороны.
Когда Павел Андреевич сел рядом, Михаил Иванович повернул ключ от зажигания, включил мотор и, с трудом вдохнув воздух, словно ему что-то мешало, глухо произнёс:
— Ну, с богом, поехали!
