Мальчик из джунглей - [33]

Кайя сказал, что ножи острые. Они и были острые, да ещё с зубцами. Несколько минут ожесточённой работы – и готова дыра, в которую я уже мог пролезть. Я передал орангутанов Кайе, потом, изогнувшись и порвав футболку, протиснулся сам. Когда я выпрямился, Кайя положил мне руку на плечо. Он по одному усадил на меня малышей, и они привычно прилипли ко мне.

– Времени нет совсем, – сказал он. – Беги, быстро беги. Я вспомню стих про тигра и подумаю о тебе. И ты вспомни его и подумай обо мне. Теперь беги, скорее.

Согнувшись пополам, я побежал вверх по колее, оступаясь и оскальзываясь в грязи. Оказалось, что с тремя орангутанами не очень-то побегаешь. Пришлось мне перейти на шаг – я старался идти быстро, как мог, и бесшумно. Главное, добраться до джунглей, пока не обнаружили, что нас нет. Я дошёл до широкой лесной тропы, пересёк её и углубился в чащу.

Я уходил всё дальше в темноту, и в голове у меня эхом звучали папины слова: «У тебя всё получится, Уилл. Не сдавайся, не опускай руки. У тебя всё получится». А ещё у меня в голове сидела мысль о собаках и охотниках мистера Энтони, которые уже наверняка пустились по моему следу. И это подстёгивало меня, заставляло идти быстрее, хотя всё моё тело прямо-таки умоляло об отдыхе. Малыши-орангутаны словно слились со мной, сделались частью меня, как руки и ноги, и это тоже меня подгоняло. Потому что, если собаки настигнут нас, не меня одного они порвут на мелкие кусочки.

Я шёл и шёл до самого рассвета, а потом весь следующий день. Остановился я лишь на несколько минут, чтобы дать орангутанам напиться из реки и попить самому. Но даже такой краткий отдых был ошибкой, потому что ноги мои онемели и отказывались двигаться, ступни горели огнём. Вода не придала мне сил, наоборот, казалось, силы по капле утекают из меня. Долго я так не протяну. Остаётся только верить, что я достаточно далеко ушёл от посёлка мистера Энтони и оторвался от преследователей.

Я всё время твердил себе это. Убеждал сам себя, что так и есть, что пора бы уже остановиться и передохнуть. Наконец я уговорил себя сделать передышку. Отыскав подходящее дерево, я вскарабкался повыше, и мы соорудили гнездо из веток и листьев. На нас обрушился дождь – сильный, прямой, – но мне было всё равно, настолько я обессилел. Я свернулся калачиком, прижал к себе малышей и заснул, как обычно спят дети джунглей.

7 Большой

Меня разбудили орангутаны. Они копошились в гнезде и ползали по мне. Я спросонья их отпихнул. Не могу я возиться с малышнёй, когда так спать хочется. Они через какое-то время отстали и принялись исследовать ближайшие ветки. Всё ещё толком не проснувшись, я решил про себя, что пускай лазают, где хотят. Понадоблюсь – прискачут.

Один из малышей пытался напиться дождевой водой из впадины на дереве; другой жевал зелёную почку. Но самая младшая так и не отошла ни на шаг – она всегда держалась за меня крепче всех. Вот и сейчас: ухватив лапой кусок коры, она потянула его в рот, а меня при этом не отпустила. Все трое были настороже, чутко ловили каждое движение, звук, запах. В случае опасности они тут же дадут мне знать. У самого у меня пока не было сил бояться. И я снова провалился в сон, но спал в этот раз урывками.

Мне приснился один из тех необычных, тревожных снов, когда во сне ты откуда-то знаешь, что спишь, но при этом видишь всё как наяву. И это страшнее всего. Мне ужасно хотелось проснуться, но никак не получалось. Я слышал лай охотничьих собак. На краю поляны, среди инжирных деревьев, стояла Уна. Кругом валялись орангутаны – мёртвые и умирающие. Потом из джунглей выскочили псы. И там был мистер Энтони вместе со своими охотниками и собаками, которые так и заливались лаем, предвкушая добычу. И собаки кинулись на Уну, а та махала на них хоботом и трубила. Но лай заглушал Уну, он звучал всё громче и наконец разбудил меня.

Я уселся в гнезде. Орангутаны облепили меня в поисках защиты. Джунгли дышали тревогой. И я сообразил, что собачий лай из моего сна на самом деле настоящий. И что доносится он откуда-то неподалёку, и хуже того – приближается. Вот уже слышны голоса людей, вот показались и сами люди – охотники, кто с мачете, кто с ружьём. А с ними собаки, повизгивая, так и рвутся с поводков. И они направляются прямо к нам. Два пса и шестеро людей с ружьями, среди них тот, в красной бандане. Но мистера Энтони с ними не было.

Вот они проходят прямо под нами. Остаётся только лежать в гнезде тише воды ниже травы, крепко прижав к себе малышей, и молиться, чтобы никто из них не пискнул и не пошевелился. И чтобы охотникам не пришло в голову посмотреть вверх. Я зарылся лицом в обезьянью шерсть, мысленно упрашивая малышей не двигаться и не шуметь. Собаки тявкали и подвывали, выискивая под деревом наш след. Рано или поздно они его снова возьмут, это как пить дать. Я закрыл глаза.

И перестал дышать.

На несколько мгновений моё сердце остановилось. Я лежал и слушал, как псы с фырканьем принюхиваются. Вся надежда на ночной дождь – может, он всё же смыл наши следы. И вот они двинулись прочь. Можно снова дышать. Я отважился глянуть вниз: один из псов никак не хотел уходить. Его что-то взволновало – наверняка нас почуял. Но охотник в красной бандане рявкнул и дёрнул поводок, уволакивая пса за собой. Всё, они ушли.