Людовик XIV и его век. Часть вторая - [3]

Примерно тогда же Мадлен Бежар и Жан Бежар объединились с Мольером, чтобы создать новую бродячую труппу под названием Блистательный театр. Ла Бежар уже тогда пользовалась большой славой. Что же касается Мольера, то он, желая последовать за ней, незадолго до этого оставил Сорбонну и был еще совсем неизвестен: он давал советы труппе, сочинял пьесы, не получавшие никакого отклика, и с определенным успехом исполнял шутовские роли. Лишь в 1653 году он поставил «Шалого» в Лионе и в 1654-м — «Любовную досаду» в Безье. Наконец, 20 февраля 1662 года Мольер женился на Арманде Грезинде Элизабет Бежар, сестре Мадлен Бежар, в которую он был вначале влюблен.

Ну а теперь перейдем от театра к драматургам, обеспечивавшим его пьесами.[1]

Развитие французского театра, начавшееся с того времени, как театральные пьесы обрели форму, можно разделить на три периода:

первый — от Этьенна Жоделя до Робера Гарнье, то есть с 1521 по 1573 год;

второй — от Робера Гарнье до Александра Арди, то есть с 1573 по 1630 год;

и, наконец, третий — от Александра Арди до Пьера Корнеля, то есть с 1630 по 1670 год.

Именно на этот третий период, к средней части которого подошло наше повествование, мы и собираемся бросить взгляд, чтобы дополнить картину французского общества середины XVII века, то есть начала царствования Людовика XIV.

Писателями, которые пришлись на этот период, были Жорж Скюдери, Буаробер, Демаре, Ла Кальпренед, Мере, Тристан Л’Эрмит, Дюрье, Пюже де Ла Серр, Кольте, Бойе, Скаррон, Сирано де Бержерак, Ротру и, наконец, Корнель. Мы поговорим о самых заметных из них.

Мы уже сказали пару слов о Жорже де Скюдери, говоря о его сестре. Вернемся к нему: если он и не сыграл такую уж важную роль в первой половине XVII века, то хотя бы наделал в это время достаточно много шума, чтобы мы посвятили ему особый раздел.

Жоржу де Скюдери было лет двадцать семь или двадцать восемь, когда в 1629 году он поставил свою первую трагикомедию «Лигдамон и Лидиас, или Двойники», сюжет которой был заимствован из «Астреи»; в 1631 году за ней последовала еще одна трагикомедия, под названием «Наказанный обманщик, или Северная история». Скюдери так возгордился успехом двух этих сочинений, что заказал свой портрет, гравированный на меди, со следующей круговой надписью:

Сей поэт и славный воин

Будет лавров удостоен.

Какой-то хулитель, а они были во все времена, выскоблил два этих стиха и на их место вписал такие:

Вот писака-фанфарон —

Батогов достоин он.

Можно представить себе гнев Скюдери, но автор сохранил свое имя в тайне, и поэт был вынужден оставить это оскорбление неотмщенным.

Жорж де Скюдери, надо сказать, притязал на то, что он владеет шпагой так же хорошо, как и пером, если, конечно, верить последним строчкам предисловия, написанного им для «Сочинений Теофиля»:

«Я не вижу никакого препятствия тому, чтобы во всеуслышание заявить, что никто из умерших или ныне живущих авторов не обладает ничем, что может приблизить его к уровню этого могучего гения, а если среди этих последних найдется какой-либо сумасброд, который сочтет, будто сказанное оскорбляет его надуманную славу, то, дабы показать ему, что опасаюсь его ничуть не больше, чем уважаю, я хочу, чтобы он знал, что меня зовут ДЕ СКЮДЕРИ».[2]

Когда после долгих хлопот Скюдери получил должность коменданта замка Нотр-Дам-де-Ла-Гард, содействовавшая ему в этом г-жа де Рамбуйе сказала о нем:

— Такой человек ни за что не захотел бы командовать где-нибудь на равнине. Я прямо вижу, как он стоит на донжоне своей крепости Нотр-Дам-де-Ла-Гард, упираясь головой в облака и с презрением взирая на все, что лежит у его ног.

Скюдери не так уж много лет оставался в этой должности, на которой, если верить Шапелю и Башомону, его никто не сменил, на что указывает следующее четверостишие из их «Путешествия»:

Твое владенье — форт, достойный песен барда!

Чтоб защитить его, врагам внушая страх,

Здесь хватит одного швейцарца с алебардой,

Изображенного на крепостных вратах.[3]

Несмотря на свои должностные обязанности, Скюдери не переставал заниматься литературой. Он написал для театра одну за другой пьесы «Великодушный вассал», «Комедия комедиантов», «Орант», «Мнимый сын», «Переодетый принц», «Смерть Цезаря», «Дидона», «Щедрый любовник», «Тираническая любовь», «Евдокс», «Андромира», «Ибрагим» и «Арминий».

Как раз в предисловии к этой последней трагедии, раздосадованный своими взаимоотношениями с актерами, он заявил, что «ни за что не пожелает работать впредь для театра, если только ему не прикажут это делать высшие власти». Удивительнее всего то, что Скюдери почти сдержал слово. Правда, встав на сторону принца де Конде, он, после того как принц объявил себя противником двора, был вынужден по собственной воле удалиться в Нормандию.

На самом деле, бахвальство Скюдери заключалось не только в словах, и, в полную противоположность многим писателям того времени, известным своей продажностью и угодливостью, он был человеком по-настоящему благородным.

И вот тому пример.

Скюдери намеревался посвятить своего «Алариха» королеве Кристине, и королева Кристина обещала подарить ему в благодарность за это посвящение золотую цепь ценой в тысячу пистолей. Но, пока завершенную поэму печатали, граф Делагарди, покровитель Жоржа Скюдери, впал в немилость, и королева потребовала, чтобы имя графа исчезло из предисловия к поэме.