Людовик XIV и его век. Часть вторая [заметки]

1

Отметим здесь два факта, вычитанных нами в сочинениях писателей того времени:

«Примерно в это время у молодых людей появляется мода усаживаться на соломенных стульях по обе стороны сцены; это проистекает из того, что щеголи не желают более спускаться в партер или оставаться на ногах, хотя у входа стоят солдаты, чтобы предотвратить или, по крайней мере, остановить драки, а у лакеев и пажей отбирают шпаги. Ложи чересчур дороги, и о них нужно подумать заранее, тогда как за один золотой экю или пол-луидора тебе находится место на сцене; но это портит все, и достаточно одного наглеца, чтобы нарушить порядок».

Это что касается первого факта; второй не менее любопытен:

«Точно в назначенное время актеры открывали двери, причем спектакли начинались в два часа, а должны были закончиться в половине пятого. Такая мера предпринималась из-за грязи и жуликов, которыми были переполнены в те времена улицы Парижа, чрезвычайно плохо освещенные по ночам».

Слово «жулик» прямо приводит нас к другой подробности нравов того времени, сообщить которую здесь вполне уместно; и, поскольку мы видели сейчас, что происходило внутри театра, бросим теперь взгляд на то, что происходило у его дверей, когда он закрывался. Позаимствуем для этого цитату из «Мемуаров» графа де Рошфора, того самого, кто на наших глазах сыграл столь действенную и столь страшную роль в суде над Шале.

«Случаю было угодно, — говорит Рошфор, — чтобы, стакнувшись с графом д'Аркуром, сыном нынешнего герцога д'Эльбёфа, я попал однажды на буйную пирушку, где, после того как все напились до чертиков, было предложено отправиться грабить прохожих на Новом мосту. Это было одно из тех развлечений, какие в те времена ввел в моду герцог Орлеанский. И напрасно я вместе с несколькими другими говорил, что у меня нет никакого желания идти туда: самые сильные восторжествовали, и мне пришлось против своей воли последовать за всеми. Стоило нам прийти на Новый мост, как шевалье де Рьё, младший сын маркиза де Сурдеака, разделявший мое мнение, сказал мне, что, для того чтобы не поступать, как все, нам следует забраться на бронзовую лошадь и оттуда мы запросто увидим все, что будет происходить. Сказано — сделано. Мы вскарабкались на лошадь спереди и, воспользовавшись ее поводьями, чтобы поставить на них ноги, проделали все так удачно, что вдвоем устроились на ее шее. Тем временем остальные подстерегали прохожих и похитили уже штук пять плащей. Но, поскольку один из ограбленных стал кричать, на его крики сбежались стражники, и наши друзья, видя, что сила более не на их стороне, быстро разбежались. Мы хотели поступить так же, но бронзовые поводья под ногой шевалье де Рьё обломились, и он свалился на мостовую, в то время как я замер на месте, словно хищная птица на ветке. Стражникам даже не понадобился фонарь, чтобы обнаружить нас: шевалье де Рьё, покалечившись, стал кричать во все горло, и, сбежавшись на этот шум, они помогли мне, против моей воли, спуститься вниз и препроводили нас в Шатле». (Примеч. автора.)

2

Кстати сказать, в предисловии к своему «Лигдамону» Скюдери расхваливает себя сам. Вот отрывок из этого вычурного вступительного слова во всей его изначальной чистоте. Адресуясь к читателю и обращаясь к нему на «ты», как это было принято тогда у поэтов, автор говорит:

«Поэзия служит для меня приятным развлечением, а не серьезным занятием; если я и сочиняю стихи, то лишь тогда, когда мне нечем больше заняться, и единственной целью такой работы является желание порадовать самого себя; и печатник, и актеры могут засвидетельствовать, что, будучи далеким от корыстолюбия, я не продавал им того, за что они не смогли бы заплатить… Ты охотно простишь мне незамеченные мною ошибки, если соблаговолишь узнать, что большую часть прожитой жизни, пока еще недолгой, я употребил на то, чтобы увидеть самый великий и самый прекрасный королевский двор Европы, и что я провел больше лет в армии, чем в своем кабинете, и аркебузных фитилей использовал куда больше, чем свечных… Так что я умею солдат располагать в ряд лучше, чем слова, а батальоны строить в каре лучше, чем оттачивать форму периодов». (Примеч. автора.)

3

Перевод Ю.Денисова.

4

Мы говорим здесь лишь о неразборчивости ее почерка; что же касается стиля мадемуазель де Монпансье и ее подхода к правописанию, то о них можно судить по следующему письму (она написала его, когда ей было тридцать восемь лет):

«Шуази, 5 августа 1665 года.

Сударь!

Господин Сегре, который состоит ва Кадемии и много по трудился во славу короля и государства и которому забыли в прошетшем году дать денежную награду ис числа тех, коими король одаряет остроумцев, просил меня напомнить Вам онем как о человеке заслуженном и долгое время состоявшем при мне; надеюсь, что Вам будет нетак уж досадно быть вынужденным проявить к нему уважение. Имена об этом я хотела попросить Вас и прошу считать меня,

господин Кольбер,

Вашим преданейшим другом».

АННА МАРИЯ ЛУИЗА ОРЛЕАНСКАЯ»

5

«Никомед», I, 1. — Перевод М.Кудинова.

6

Полагают, что она родилась в Америке, но это заблуждение. (Примеч. автора.)

7

Того самого, что оставил нам столь любопытные мемуары о всей этой эпохе. (Примеч. автора.)

8

Поскольку письмо короля содержит всего лишь разрешение маршалу де Ла Мейре действовать в отношении кардинала де Реца так, как он это и делал, мы сочли ненужным его приводить. (Примеч, автора.)

9

Первенствующий над всеми (лат.)

10

Следующий отрывок, извлеченный целиком и полностью из «Мемуаров» Лапорта, который, как известно, был главным камердинером юного короля Людовик XIV, послужит в определенной степени разъяснением происшествия, на которое мы намекаем:

«В конце июня 1652 года король пребывал какое-то время в Мелёне, где, желая развлечься, он приказал построить на берегу реки небольшой форт и ежедневно являлся туда, чтобы перекусить… В день Святого Иоанна того же года король (ему было тогда тринадцать лет и девять месяцев), который обедал у его преосвященства и оставался у него до семи часов вечера, послал сказать мне, что он хочет искупаться. Когда купальня была приготовлена, он явился весьма печальный, и мне даже не понадобилось расспрашивать его, чтобы понять причину такого настроения. Случившееся было настолько чудовищно, что оно ввергло меня в самое большое затруднение, в каком мне доводилось когда-либо бывать, и в течение пяти дней я никак не мог решиться сказать королеве о том, что произошло; но, рассудив, что с моей стороны было бы бесчестно и бессовестно не предотвратить своим уведомлением подобные происшествия, я в конце концов все рассказал ей, чем она была вначале довольна, сказав мне, что никогда еще я не оказывал ей столь великой услуги; но, поскольку я не назвал ей виновника указанного происшествия, не имея в этом полной уверенности, это стало причиной моей опалы».

И в самом деле, Лапорт впал в немилость, но лишь спустя несколько месяцев, и приписывает он свою опалу кардиналу Мазарини. В письме к королеве, в котором Лапорт пытается оправдаться, он говорит вот что:

«Ваше Величество непременно узнало бы правду, пожелай Вы дать себе труд разобраться в этом деле поглубже; ибо вот в чем причина моей опалы. Я уведомил Ваше Величество в Мелёне, в 1652 году, что в день Святого Иоанна король, обедая у его преосвященства, прислал мне приказ приготовить ему к шести часам купальню на реке, что я и сделал, но король, когда он пришел туда, показался мне печальнее и мрачнее обычного; когда же мы стали раздевать его, то следы физического насилия, только что совершенного над его особой, обнаружились столь явно, что Бонтан-старший и Моро увидели это не хуже меня… Ваше Величество вспомнит, если пожелает, как я сказал Вам тогда, что король выглядел очень печальным и мрачным; это служило свидетельством того, что он недоволен случившимся и не питает любви к виновнику этого происшествия. Я не хотел бы, государыня, обвинять кого бы то ни было, ибо опасаюсь ошибиться; но ясно одно, если бы я не уведомил тогда Ваше Величество об этом событии, я и по сей день был бы еще подле короля… И я повторяю Вашему Величеству, что если Вы пожелаете взять на себя труд разобраться во всех обстоятельствах этого дела, то легко удостоверитесь в моей невиновности и сможете легко снять со своей совести ответственность за беды, какие я претерпеваю вот уже двенадцать лет». (Примеч. автора.)

11

См. его «Мемуары», том VII, стр. 219. (Примеч. автора.)

12

Позднее станет понятно значение этой оговорки, которую мы нарочно выделили в тексте, чтобы обратить на нее внимание наших читателей. (Примеч. автора.)

13

«Сатиры», VI, 68.

14

О Небо! (ит.)

15

Эта картина находится в Музее Лувра. (Примеч. автора.)

16

Вот две другие эпиграммы на кардинала Мазарини:

Был Джулио нищим и был богачом,

Был Джулио знатным и был мужиком,

Был Джулио воином, был и прелатом,

Был Джулио щедрым, был и скупцом,

Был Джулио истым французом, был чужаком,

Был Джулио подданным, был властелином,

Был Джулио разом хвалим и хулим,

Был Джулио просто безбожником, был христианином,

Был Джулио богом, был чертом,

Был Джулио всем, а стал вдруг ничем!

***

Лежит здесь тот, кого недуг царей скрутил.

И впрямь он имя Юлий преславное носил,

Но Юлий был совсем не тот, кто Галлию завоевал,

А тот, кто без зазрения ее обворовал. (Примеч. автора.)

17

Столь хитрая скотина (фр.)

18

«История Генриетты Английской», часть II.

19

См. главу XXIV. (Примеч. автора.)

20

Во — название многих населенных пунктов в департаменте Сена-и-Марна.

Во, ныне Во-Прален, или просто Прален, — это замок на территории Менси, деревни с населением в 1 100 душ, находящейся в одном льё от Мелёна. В эпоху, когда его приобрел Фуке, это было довольно унылое господское жилище, которое новый владелец заменил великолепной резиденцией. Вскоре после падения Фуке замок Во стал собственностью маршала де Виллара и после этого получил название Во-Виллар. Сын маршала перестал поддерживать в исправном состоянии водопады, оставил без ухода сады и в конечном счете продал это великолепное поместье герцогу де Пралену, военно-морскому министру, имя которого оно и приняло. Поместье по сей день принадлежит этому семейству. Замок окружен рвами, заполненными проточной водой. Его передний двор украшен портиками; здания замка обширны и величественны; роспись покоев прекрасно сохранилась; площадь парка составляет шестьсот арпанов. (Примеч. автора.)

21

Приведем здесь еще несколько достаточно примечательных строк из этого донесения. Назвав вельмож и офицеров, входивших в королевский кортеж, поэт-царедворец продолжает:

Как только весь кортеж Овальный двор покинул,

Растяпа Брускиньян сундук дорожный потерял.

Но славный герцог де Бофор случайно увидал,

Что королевский туалет едва не сгинул.

Его он тотчас со спины зловредной клячи снял

И в глубь кареты быстро и надежно запихал…

Меж тем окрестные поля толпа заполонила

И по обеим сторонам пути весь горизонт загородила.

В опрятном платье, на коленях, людишки местные стояли

И криками «Да здравствует король!» кортеж встречали.

Но, слава Богу, приказу короля все мэры вняли

И загодя написанные речи произносить не стали… (Примеч. автора.)

22

Разновидность перевозного судна. (Примеч. автора.)

23

Франсуа д'Обюссон, герцог де Ла Фейяд. (Примеч. автора.)

24

Из солнца и грязи (лат.)

25

В нашей истории Версальского замка мы пройдем по той самой местности, где построен этот великолепный дворец, и отследим все те различные преобразования, каким она подверглась с той эпохи, когда нашему взгляду открывались на ней лишь приорат, помещичья усадьба и мельница, и до того времени, когда она сделалась тем, что называется сегодня Национальным музеем. (Примеч. автора.)

26

«Принцесса Элиды», I, 1. — Перевод В.Морица.

27

Именно в эту принцессу де Конти, если верить преданию того времени, влюбился при виде одного лишь взгляда на ее портрет Мулай Исмаил, король Марокко; эта любовь, довольно романтичная, дала Ж.Б.Руссо повод сочинить следующие стихи:

У вашей красоты, принцесса де Конти,

Есть стрелы, спасенья от которых не найти,

Ведь даже жителям дикарских стран от них беда,

При виде этих стрел вся сила Африки иссякла.

Те стрелы — ваши взоры; их завоеваний череда

Уже перешагнула и столпы Геракла. (Примеч. автора.)

28

Ботрю пытался убить этого лакея, капля за каплей выливая на согрешившую часть его тела расплавленный сургуч. Согласно Менажу, лакей не умер, и Ботрю добился, чтобы беднягу приговорили к повешению, но, на основании апелляционной жалобы приговоренного, это наказание было заменено отправкой на галеры, поскольку было признано, что истец уже сотворил над ним самосуд. (Примеч. автора.)

29

Эту остроту ошибочно приписывают Пирону; возвратим же кесарю то, что принадлежит кесарю. (Примеч. автора.)

30

Святой отец, я умираю! (исп.)

31

«Королева-мать, вдова Людовика XIII, мало того что любила кардинала Мазарини, но и в конечном счете вышла за него замуж; он не был священником и не давал обетов, которые могли бы помешать ему вступить в брак. Он страшно устал от славной королевы и обходился с ней крайне сурово; это обычный итог подобных браков, но в те времена было принято заключать тайные браки» («Мемуары» принцессы Пфальцской.) (Примеч. автора.)

32

Сестра, супруга, мать и дочь царей, // Кто стольких славных титулов еще был удостоен? (лат.)

33

Древность имени Мортемаров подтверждается самим этим именем, ибо знатоки родословий утверждают, что некий сеньор, сопровождавший Готфрида Буйонского в крестовом походе, получил в качестве своей доли завоеваний ту часть Сирии, где простирается Мертвое море. Отсюда и происходит имя Мортимер в Англии и Мортемар во Франции. Впрочем, принцесса Пфальцская в своих любопытных «Мемуарах» приписывает этому имени другое происхождение. (Примеч. автора.)

34

Эжен Сю, «История военно-морского флота». (Примеч. автора.)

35

Солнце остановилось предо мною. (Примеч. автора.)

36

«История Генриетты Английской», часть V.

37

Боссюэ, который в то время еще не был епископом Мо. (Примеч. автора.)

38

«Принцесса не простила; она решила прогнать шевалье де Лоррена и в самом деле добилось своего, но он жестоко отомстил ей. Он отправил из Италии яд через посредство провансальского дворянина по имени Морель. Этого человека мне впоследствии навязали в качестве первого дворецкого, и, когда он обворовал меня, его заставили продать свою должность. Человек этот был умен как дьявол, но, что называется, не имел и капли совести. Он сам признавался мне, что ни во что не верит; в момент своей смерти он не пожелал даже слышать о Боге. Он говорил, имея в виду самого себя: "Бросьте этот труп, от него никакого проку…" Это был человек, который лгал, воровал, богохульствовал; он был безбожником и содомитом, держал целую школу мальчиков, продавая их, словно лошадей, и ходил в партер Оперы, чтобы заключать там свои торговые сделки». («Мемуары принцессы Пфальцской».) (Примеч. автора.)

39

В оригинале эта часть письма написана шифром. (Примеч. автора.)

40

Буало, «Послание о переходе через Рейн». (Примеч. автора.)

41

«Британик», IV, 4.

42

Второй сын Корнеля был кавалерийским лейтенантом, когда его убили. (Примеч. автора.)

43

Этот последний стих является припиской к просьбе поэта о бенефиции для его третьего сына, получившего в итоге аббатство Эгвив около Тура. (Примеч. автора.)

44

См. в нашем романе «Королева Марго» любопытные подробности об этом Ла Моле, слывшем любовником королевы Наваррской, первой жены Генриха IV. (Примеч. автора.)

45

«Архивы полиции», том I, стр. 198 и следующие. (Примеч. автора.)

46

«Радуйся, Звезда морей» (лат.)

47

«Славься [Царица]» (лат.)

48

«Мемуары герцогини Орлеанской».

49

Мужем г-жи де Фьенн был граф де Шапель, ординарный шталмейстер герцогини Орлеанской; несмотря на свое замужество, г-жа де Фьенн, как это бывало часто, сохранила за собой имя своей семьи, куда более прославленное, чем имя мужа. (Примеч. автора.)

50

Умер в 1683 году. (Примеч. автора.)

51

Умерла в 1743 году. (Примеч. автора.)

52

Умерла в 1681 году. (Примеч. автора.)

53

Умерла в 1749 году. (Примеч. автора.)

54

Умер в 1737 году. (Примеч. автора.)

55

— О верный вестник, короля гонец,

Ты из Версаля прибыл наконец!

Что нового расскажешь ты о нем?

Как жизнь идет там день за днем?

— Скажу, что дамы все и господа

Скучают при дворе, как никогда.

Занудным нужно быть святошей,

Чтоб жизнь такую счесть хорошей.

— И что, на взгляд пытливый твой,

Алькандру по душе такой покой?

Ужель для чувств он стал неуязвим

И новая любовь не овладела им?

— Нельзя об этом ничего сказать,

Да и опасно стало рассуждать.

Возможно, о любви он и мечтает,

Но сердца вздохи от других скрывает.

— А правда, что почти весь день

Уходит у него на дребедень

И весь досуг он там проводит,

Где ум его и сердце за нос водят?

— Все знают: человек привычки он

И каждый вечер ходит к Ментенон;

Она стыдлива, набожна, смиренна,

Ведет себя, на взгляд его, отменно и т. д. (Примеч. автора.)

56

В Версале юные вельможи

Безумству предались, похоже:

Обычных мало им утех,

Им подавай содомский грех.

Когда-то за подобные дела

Толпа их на костер бы отвела.

Но не пугает их такой урон:

У них святой отец Ла Шез патрон! (Примеч. автора.)

57

Как известно, Кольбер умер от каменной болезни. (Примеч. автора.)

58

Вот два куплета еще одной сатирической песенки на ту же тему:

Кольберов дед не так богат,

Наверно, был, как сын и брат,

По части власти был слабей,

Но жил куда как веселей.

С виелой всюду он бродил,

Смычок ее с собой носил

И, живо струны теребя,

От голода спасал себя.

Монахом нищим числился тот дед,

Но жалостью избавлен был от бед.

За жизнь одну виелу нажил он,

Да в дырах ветхий капюшон.

Но звукам сладостным его рулад

Народ бывал безмерно рад,

И глянь, в суме уже кусочек мяса

И в латках новеньких поношенная ряса. (Примеч. автора.)

59

Примерами такого рода читательский рождая смех,

Месье Мольер в своем искусстве, возможно, превзошел бы всех…* (Примеч. автора.)

* «Поэтическое искусство», III.

60

Сатира V, «Маркизу де Данжо».

61

По ходу повествования читатель обнаружит далее куплеты этой принцессы, которые подтвердят язвительность и колкость, приписываемые здесь характеру ее стихотворений. (Примеч. автора.)

62

Не стоит удивляться такой манере выражаться: она была весьма распространена, особенно при дворе. (Примеч. автора.)

63

Это кушанье оставляли на случай, если король проголодается в течение ночи. Обычно оно состояло из миски бульона, холодного жареного цыпленка, хлеба, вина и воды в чашке из позолоченного серебра. (Примеч. автора.)

64

Ступка представляла собой небольшой серебряный сосуд в форме ступки для толчения; его наполняли водой, и на поверхности этой воды плавал кусок желтого воска. Попросту говоря, это был ночник, но только дороже и больше по размерам обычных ночников. (Примеч. автора.)

65

Вахтенной постелью называли постель, которую каждый вечер раскладывали для первого камердинера. (Примеч. автора.)

66

Это было королевское обыкновение, и именно оно дало повод шуту Людовика XIII сказать: «Есть два дела, к которым я никогда не смог бы привыкнуть: есть в одиночестве и ср…ть в компании». (Примеч. автора.)

67

«Свят» (лат.)

68

Речь идет о мадемуазель де Нант, супруге герцога Бургундского, внука Великого Конде. Как известно, она сочинила немало стихотворений, крайне язвительных и непристойных. (Примеч. автора.)

69

Мыс Бевезьер, или Бичи-Хед, находится на берегу Англии, в виду острова Уайт. Упомянутое сражение произошло 10 июля 1689 года. (Примеч. автора.)

70

Дофин, вернись скорей домой

И скинуть латы не забудь!

Дофин, вернись скорей домой

И Филипсбургу дай покой!

Охотником уж лучше будь:

Приятней за оленем гнаться,

Чем пуль и ядер опасаться!

Да и завистник рад надуть:

Взять крепость будет потрудней,

Чем диких отловить зверей! (Примеч. автора.)

71

Сен-Симон, том XXIV, стр. 101. (Примеч. автора.)

72

Насчитывается уже более двенадцати версий, относящихся к Железной маске.

1°. По мнению некоторых, Железная маска был сын Анны Австрийской, втайне рожденным ею от некоего Г.Д.Р. (граф де Ривьер или де Рошфор), и произошло это стараниями кардинала Ришелье, который якобы хотел расстроить козни Гастона, посодействовав рождению наследника у его брата Людовика XIII.

2°. Согласно Сен-Фуа, это был побочный сын английского короля Карла II, герцог Монмут, которого будто бы не казнили после мятежа против Якова II, а вместо этого перевезли во Францию и держали в тюрьме, надев ему на лицо черную бархатную маску.

3°. Лагранж-Шансель утверждает, что это был знаменитый герцог де Бофор, король Рынка, на глазах у читателя исчезнувший во время осады Кандии в 1669 году.

4°. Существует предположение, что это был граф де Вермандуа, побочный сын Людовика XIV и мадемуазель де Лавальер, который вовсе не умер скоропостижно, как мы рассказывали выше, а был заключен Людовиком XIV в тюрьму за пощечину, данную им дофину. Такая версия вызывала улыбку у Вольтера.

5°. Согласно иной версии, не внушающей, правда, особого доверия, это был секретарь герцога Мантуанского, некто Маттиоли, который по приказу Людовика XIV был задержан и подвергнут заключению в наказание за то, что он отговорил своего государя от задуманного им намерения уступить свою столицу французскому королю.

6°. Согласно другой версии, еще менее правдоподобной, чем предыдущая, это был Генри Кромвель, второй сын лорда-протектора, неожиданно исчезнувший с исторической сцены, причем так, что никому не удалось узнать, что с ним стало.

7°. Дюфе (из Йонны) предполагал, что это вполне мог быть сын Анны Австрийской и Бекингема.

8°. Герцог де Ришелье (или, по крайней мере, Сулави, его секретарь) считал, что это был брат-близнец Людовика XIV, родившийся в Сен-Жермене 5 сентября 1638 года, в восемь часов вечера, то есть через восемь часов после рождения Людовика XIV.

9°. Наш современник, библиофил Жакоб (Поль Лакруа), высказал мнение, что Железной маской вполне мог быть несчастный Фуке, которому в наказание за попытку бегства из тюрьмы надели на лицо постоянную маску.

10°. Господин де Толе, генеральный консул в Сирии, издал объемистый том, желая доказать, что Железная маска — не кто иной, как армянский патриарх Аведик, похищенный по наущению иезуитов за то, что он противился их замыслам.

11°. Утверждают также, что это был какой-то несчастный школяр, которого Людовик XIV по совету иезуитов заключил в тюрьму, наказав его таким образом за латинское двустишие, сочиненное им против ордена этих добрых духовных отцов.

12°. Высказывают предположение, что это сын Людовика XIV и его невестки Генриетты Английской, герцогини Орлеанской, однако никаких подтверждений этой догадки не существует.

13°. Согласно якобы укоренившемуся в королевской семье преданию о Железной маске, это был первый плод любовной связи Анны Австрийской и Мазарини, появившийся на свет в то время, когда Людовик XIII не был близок с королевой; вследствие этого возникла необходимость вначале тайно воспитать его, а затем, в силу государственных интересов, заключить в тюрьму. Согласно этой версии, и сам Людовика XIV был плодом той же любовной связи, но, поскольку были приняты меры предосторожности для того, чтобы Людовик XIII мог признать в этом случае свое отцовство, у королевы не было нужды окружать тайной рождение своего второго сына.

14°. Наконец, видя столько противоречивых версий, скептики доходят до того, что задаются вопросом, а не был ли человек в железной маске вымышленным персонажем?

Чтобы узнать более пространные подробности, касающиеся этой темы, можно прочесть «Год во Флоренции» Александра Дюма, «Человека в железной маске» шевалье де Толе, роман «Железная маска» библиофила Жакоба, содержащий интересное предуведомление, и др.

По поводу Железной маски мы получили недавно письмо, заключающее в себе довольно любопытные подробности; вот выдержка из него.

«Шампанья, отставной капитан артиллерии,

г-ну Александру Дюма.

Иссанжо (Верхняя Луара), 4 марта 1845 года.

Сударь!

Вы будете немало удивлены, увидев письмо со штемпелем Верхней Луары, но Ваше удивление может стать меньше, когда я скажу Вам, что высказанное Вами суждение по поводу человека в железной маске подтверждается самим этим несчастным узником: его гравюрами (на камне), которые я видел в его тюрьме и с которыми я охотно Вас познакомлю.

В 1794 году (другими словами, пятьдесят один год тому назад, то есть очень давно) я служил в гарнизоне Канн, в виду островов Сент-Маргерит; я много раз посещал несколько офицеров 117-й полубригады, занимавших этот пост и являвшихся моими земляками… Они уговорили меня посетить тюрьму человека в железной маске, обычно запертую, и я побывал там несколько раз.

Эта тюрьма находится на самом берегу моря и имеет форму квадрата со стороной в двадцать четыре фута. Стены у нее толщиной в три фута; она освещается одним довольно большим окном, которое забрано тремя крепкими железными решетками: одна внутри, вторая посредине стены, а третья со стороны моря.

Внутри стены облицованы крупнозернистым тесаным камнем желтоватого цвета. Этот камень показался мне менее твердым, чем гранит. Высота камеры составляет примерно двенадцать футов; воздух в ней очень здоровый, но все же это тюрьма.

Ну а теперь о наблюдениях, которые я там сделал и которые составляют предмет этого письма.

Войдя в камеру, видишь изображение человека в железной маске. Голова выполнена почти в натуральную величину, в профиль: видна правая щека, шея и начало плеча. Черный цвет маски чрезвычайно насыщен и привлекает внимание. Изображение вырезано на камне на глубину около трех линий. Насколько я помню, по левую сторону от него на стене можно прочесть следующую латинскую надпись, опять-таки вырезанную на камне:

Hie dolor,

Hie luctus perpetuus. *

Буквы имеют высоту около двух дюймов и вырезаны очень тщательно. Наконец (и это самое главное), на третьей стене выгравированы весы, чаши которых имеют примерно семь-восемь дюймов в диаметре. Коромысло весов расположено почти вертикально, а не горизонтально, так что одна чаша находится внизу, а другая вверху. Первая чаша пронзена шпагой с крупной рукоятью и перевешивает вторую, на которой видна корона, очень четко очерченная. Корона явно легка и, кажется, готова унестись вверх. При втором моем посещении этой тюрьмы я сказал своим товарищам: "Этими изображениями узник указывает нам на свое происхождение и причину своей невзгоды… Должно быть, это принц, у которого сила и жестокость отняли корону, и он без конца проливает слезы".

Такое объяснение показалось моим товарищам довольно правдоподобным, и поскольку мы не были такими уж сведущими в литературе и истории, то на этом и остановились. Позднее мне приходилось читать различные литературные и критические статьи, касающиеся этого странного персонажа, а совсем недавно и Ваш очерк на эту тему, и я, как и Вы, пребываю в убеждении, что этот несчастный принц был старшим братом Людовика XIV…» (Примеч. автора.)

* Здесь печаль, здесь вечная скорбь (лат.)

73

Ныне и в час смерти нашей (лат.)

74

Обретает силы в движении (лат.). — Вергилий, «Энеида», IV, 175.