Людовик XIV и его век. Часть вторая - [27]

— Сударь! — сказала принцесса. — Я дам его королевскому высочеству отчет обо всем, что вы мне говорите. Что же касается вашего прошения об отставке, то, если оно понадобится, за ним пришлют; но сохрани меня Боже что-нибудь требовать от человека, которому я только что спасла жизнь!

— В итоге, — в свой черед вступил в разговор г-н де Бофор, — чего вы желаете и что я могу для вас сделать?

— Я желаю, — ответил купеческий старшина, — возвратиться к себе домой, и вы можете, монсеньор, приказать проводить меня.

— Ладно! — произнес герцог.

Затем он отправился обследовать боковую дверь здания и, убедившись в ее безопасности, вернулся за купеческим старшиной.

Добряк горячо поблагодарил обоих своих спасителей и удалился.

По окончании этой первой операции принцесса вспомнила о маршале де Л’Опитале, который оказался в не менее опасном положении и которому от ее имени было сказано, что она готова обеспечить ему отступление. Но, сойдя вниз, она застала г-жу де Сюлли и г-жу де Фиески, своих генералов, в крайнем испуге: пока они беседовали вдвоем, между ними пролетела мушкетная пуля, не задев, правда, ни ту, ни другую, и ударилась в стену. Мадемуазель де Монпансье успокоила их, а затем постучала в дверь комнаты, где, как ей сказали, находился маршал. Но никто не отвечал: устав ждать или не желая ничем быть обязанным своим врагам, маршал вылез из окна, воспользовавшись помощью лакея, которому он пообещал за эту услугу сто пистолей и которому на другой день они действительно были посланы.

Начинало светать, и народ снова стал собираться на улицах. Принцессе нечего было больше делать в ратуше, и она вернулась к себе: было четыре часа утра; она легла в постель и спала весь день.

Днем к купеческому старшине пришли за прошением об отставке, которое он сам предложил написать, и в тот же вечер советник Бруссель, по поводу образа мыслей которого ни у кого не возникало никаких сомнений, был назначен на это место; на другой день в ратуше состоялось собрание для утверждения его в новой должности, после чего он отправился в Люксембургский дворец и присягнул его королевскому высочеству, как по обычаю было принято присягать королю.

Узнав эти новости, двор удалился из Сен-Дени в Понтуаз. Вначале намеревались отправить короля в Нормандию, но затем совершенно справедливо рассудили, что он будет в большей безопасности в окружении своей армии под командованием г-на де Тюренна, чем где-нибудь еще.

Тем временем принцы оказывали воздействие на Парламент, безымянные сочинители строчили брошюры, где они требовали регентства, а Бруссель самолично предлагал в собрании вернуть герцогу Орлеанскому звание главного наместника королевства, которое тот носил в годы малолетства короля, с правом вести войну и распоряжаться финансами, и которым он мог бы пользоваться, отстранив кардинала Мазарини. Наконец, герцог Орлеанский добился следующей декларации, принятой большинством в семьдесят четыре голоса против шестидесяти девяти:

«Поскольку особа короля не находится на свободе, а удерживается кардиналом Мазарини, герцога Орлеанского просят употребить власть Его Величества совокупно с его собственной властью, дабы освободить короля, и с этой целью принять звание главного наместника короля на всем пространстве королевства и исполнять все соответствующие обязанности до тех пор, пока названный кардинал будет оставаться во Франции, равно как принца де Конде просят принять звание главнокомандующего армией, оставаясь при этом в подчинении Его Королевского Высочества».

Это была почти королевская власть. И потому, когда эту декларацию зачитали, советник Катина воскликнул:

— Ба! Ему недостает теперь только власти исцелять золотушных!

Декларация была издана 20 июля, а 31 июля указ королевского совета объявил все последние решения, принятые в здании Парламента, недействительными, ибо они исходят от людей, не имеющих ни свободы, ни власти, и повелел Парламенту переехать в Понтуаз, как некогда король Генрих III перевел его в Тур.

XXIX. 1652

Раздоры между принцами. — Следствие ссоры между герцогом Немурским и герцогом де Бофором. — Смертельная дуэль. — Принц де Конде получает пощечину. — Острота президента Бельевра. — Герцог Орлеанский теряет своего единственного сына. — Новая оппозиция Парламента. — Новый отъезд Мазарини. — Король вступает в Париж. — Затруднительное положение мадемуазель де Монпансье. — Отъезд принцев. — Их объявляют виновными в оскорблении величества. — Мазарини призывают вернуться. — Побудительная причина для его возвращения. — Опрометчивый шаг коадъютора. — Двор замышляет отделаться от него. — Воля короля начинает проявляться. — Арест кардинала де Реца. — Конец второй войны Фронды. — Возвращение Мазарини.

Стоило принцам одержать политическую победу, о которой мы только рассказали, как между ними начался раздор. Было решено учредить совет, более упорядоченный, чем прежний, и мало того, что все пожелали войти в него, так еще и начались споры между иностранными принцами и французскими по поводу первенства в нем. В итоге вспыхнула ссора между герцогом Немурским, принадлежавшим к Савойскому дому, и г-ном де Бофором, внебрачным отпрыском Французского дома. Эта ссора внушала друзьям обоих принцев тем больший страх, что она стала повторением опасной сцены в Орлеане, когда, напомним, г-н де Бофор дал пощечину герцогу Немурскому, а герцог Немурский сорвал парик с головы г-на де Бофора.