Людовик XIV и его век. Часть вторая - [13]

По пути она получала самые обескураживающие известия. Кто-то сообщал ей, что городские чины Орлеана твердо решили запереть перед ней ворота; другие утверждали, будто король уже в Орлеане и овладел городом. Однако мадемуазель де Монпансье ничего не хотела слушать и продолжала ехать вперед, говоря, что худшее, что с ней может случиться, это попасть в руки людей, которые говорят на том же языке, что и она, которые ее знают и, несомненно, окажут ей в плену все то почтение, на какое она по своему происхождению имеет право.

Принцесса заранее послала в Орлеан лейтенанта гвардейцев Прадина, командира эскорта, предоставленного ей герцогом Орлеанским. Он уже возвращался оттуда, когда она встретила его в одном или в двух льё от города. Городские чины поручили ему сказать мадемуазель де Монпансье, что они умоляют ее не продолжать далее свой путь, ибо в противном случае им придется отказать ей во въезде в город. По его словам, он доставил ей этот ответ со всей поспешностью, оставив магистратов заседать, так как хранитель печати и члены королевского совета уже стоят у городских ворот, противоположных тем, через которые намеревалась въехать принцесса, и требуют впустить их. Мадемуазель де Монпансье поехала еще быстрее и в одиннадцать часов утра была у Баньерских ворот, которые оказались заперты и перегорожены. Принцесса приказала сообщить, что это она стоит у ворот, но ей так и не открыли. После этого она провела три часа в ожидании, остановившись на постоялом дворе, куда губернатор города, г-н де Сурди, не имевший никакой власти, послал ей засахаренные фрукты, чтобы помочь ей набраться терпения. При всей изысканности такого знака внимания мадемуазель де Монпансье решила, что она не может отказаться от своего замысла. И потому, невзирая на советы своей свиты, она вышла из постоялого двора и стала прогуливаться по краю крепостного рва. Стоило ей появиться там, как сбежавшиеся на крепостной вал простые горожане узнали ее и, показывая на нее друг другу, принялись кричать:

— Да здравствует король! Да здравствуют принцы! Долой Мазарини!

При виде такого проявления чувств принцесса подошла к краю рва и, возвысив голос, воскликнула:

— Добрые люди! Бегите в ратушу и, если вы хотите видеть меня ближе, велите отворить мне ворота!

При этих ее словах на крепостном валу поднялось сильное волнение, но ей никто ничего не ответил, если не считать того, что снова послышались крики, причем более сильные, чем прежде:

— Да здравствует король! Да здравствуют принцы! Долой Мазарини!

Принцесса продолжила свою прогулку, хотя те, кто ее окружал, по-прежнему настоятельно советовали ей вернуться на постоялый двор, и дошла до ворот, стражники которых, желая отдать ей честь, взяли ружья на караул и выстроились в ряд на валу. Мадемуазель де Монпансье решила извлечь пользу из этого проявления уважения к ней и, громко крикнув, призвала командира стражников открыть ей ворота, но он знаком показал, что у него нет ключей.

— Тогда надо выломать ворота, — воскликнула принцесса, — ибо вы должны подчиняться прежде всего мне, а не городским чинам, ибо я дочь вашего сеньора!

Видя, что стражники явно не могут принять никакого решения, мадемуазель де Монпансье, по натуре своей не слишком терпеливая, сменила призывы на угрозы, ибо на мольбы она была способна менее всего на свете. Те, кто ее окружал, удивились такому поведению с ее стороны, сочтя его безрассудным.

— О чем вы думаете, ваше высочество, — спрашивали они, — когда грозите людям, от настроения которых вы зависите?

— Полноте! — отвечала принцесса. — Это только проба: мне хочется понять, добьюсь ли я угрозами больше, чем дружбой.

Графиня де Фиески и г-жа де Фронтенак, сопровождавшие мадемуазель де Монпансье, с удивлением переглянулись, после чего графиня де Фиески повернулась к ней и сказала:

— Чтобы действовать так, ваше высочество, — сказала она, — нужно иметь определенную убежденность, о причинах которой вы не соблаговолили нам сообщить; без этого вы не были бы столь уверены в себе.

— Да, — ответила принцесса, — и вот на чем основывается эта убежденность: перед своим отъездом из Парижа я пригласила в свой кабинет маркиза де Вилена, который, как вам известно, слывет одним из лучших нынешних астрологов, и он сказал мне: «Все, что вы предпримете с полудня среды двадцать седьмого марта до пятницы, вам удастся, и как раз в это самое время вы совершите необыкновенные дела». Так вот, — продолжала она, — это предсказание, изложенное письменно, лежит у меня в кармане, и я доверяю познаниям маркиза де Вилена; то необыкновенное, что я ожидаю, случится со мной сегодня, и я или выломаю ворота, или перелезу через стену!

Дамы засмеялись, хотя и были изрядно испуганы подобной убежденностью. Однако мадемуазель де Монпансье спокойно продолжала свою прогулку и, пройдя длинный путь, оказалась на речном берегу, где лодочники, составлявшие в Орлеане весьма многочисленную корпорацию, стали предлагать принцессе свои услуги. Она обратилась к ним с приветливой речью и, видя, что ее слова разожгли рвение этих людей, поинтересовалась у них, могут ли они перевезти ее к воротам Фо, выходившим прямо к воде.