Люди желтых плащей - [49]

   Я чувствую, как отравленная вода струится по моему телу, проникая в раны на коже, инфицируя каждую царапину и трещину. Агенты вируса разносятся с током крови по организму, внедряются в здоровые клетки, в первую очередь поражая мозг. Необратимые изменения начинаются сразу же. Пока я не чувствую их, но процесс уже запущен и его не остановить. Очень скоро мой мозг изменится до неузнаваемости: либо погибнет, либо спечется в борьбе с вирусом, превратив меня в вечно голодное животное, лишенное всяких мыслей, эмоций и даже первичных инстинктов.

   Есть ли жизнь после смерти? Для "прокаженных", умерших и вновь восставших, определенно есть. Что касается меня... сейчас я бы предпочел, чтобы ее не существовало. Не для меня. Но кого волнуют мои желания?

   Я держу глаза закрытыми, и только слышу шум дождя да всхлипывания Арта неподалеку. Отравленная вода омывает тело и члены, холодит кожу и голову, принося облегчение разбитым мозгам, и в то же время не дает забыться, уйти из реальности, сбежать от мучительного переживания процесса собственного умирания. Как бы я хотел уснуть сейчас, а проснуться уже мертвым. Перестать существовать прямо здесь, в эту секунду. Но кого волнуют мои желания?

   19:30

   Мне все же удается ненадолго отключиться -- сказывается физическое и психологическое потрясение. Когда я прихожу в себя, дождь едва моросит, а через несколько минут перестает вовсе. Разлепляю глаза и первое, что вижу -- мокрое и бледное, как мел, лицо Арта. Он лежит на боку, отсутствующим взглядом рассматривая меня... и улыбается.

   Я смаргиваю, не веря глазам. Нет, мне не привиделось -- тонкие губы моего друга растянуты в улыбке, обнажающей окровавленные зубы. А может, это первые симптомы поражения мозга? Галлюцинации...

   Перекатываюсь со спины на бок, насквозь промокшее исподнее липнет к телу. Меня колотит мелкая дрожь -- я до костей продрог. Земля под лавочкой, к которой нас приковали, продавлена тысячами ног, в углубление уже натекло порядком воды. По сути, мы лежим в большой луже, точно пара чумных свинок на последнем издыханье.

   С трудом поворачиваю затекшую шею и смотрю на Арта. Соломенные волосы мокрым шлемом охватили голову, длинный чуб слипся на лбу "гитлеровским" клинышком.

   -- Ты чо лыбишься?

   -- Макс... -- шепчет тот едва слышно. -- Макс... дождь...

   В отличие от меня, Арта бьет крупная дрожь, как если бы кто-то подсоединил к его ушам пару электродов и включил тумблер. Цианозные губы, искривленные идиотской ухмылкой, темные круги вокруг глаз (под левым налился солидный фингал), контрастирующие на белом лице, отчего мой друг похож на тощего филина...

   Колонна мурашек перебегает с затылка на спину, и меня сковывает леденящий ужас. Артем сошел с ума... Свихнулся. Сомнений в этом быть не может. Этот безумный блеск в его глазах, который ни с чем не спутать. Его гибнущий мозг агонизирует, клетка за клеткой сжираемый вирусом "розового дождя", побуждая своего хозяина вести себя ненормально, неестественно. Пугающе.

   -- Что -- дождь?

   -- Дождя, Макс, дождь... Ты не видишь?

   -- Да, я вижу. Мы попали под дождь, Арт. Это конец...

   -- Да нет же, идиот! Не конец!

   Он точно съехал с катушек. Боже, за что мне это?

   -- Арт, ты не в се...

   -- Дождь, Макс! -- кричит Арт, и с моих глаз вдруг спадают шоры. -- Ты что, не видишь? Дождь нормальный!

   19:48

   Шаг. Еще шаг. Боже, как болит голова...

   Я считаю дни. Сколько прошло с начала конца? Сутки? Двое? Не больше трех, точно. А кажется, что прошел месяц -- столько всего пришлось пережить. Когда все начиналось, я знал, что нам придется несладко, но даже не подозревал, что будет так круто. Каждый день -- новое сражение за жизнь, каждый час новое испытание. Как на любой войне, время растягивается здесь... Неделя вечной гонки со смертью равна году обычной жизни в мире, канувшем в бездну.

   Меня снова мутит. Наклоняюсь вперед, упираю руки в колени и стравливаю на землю желчь -- ничего другого во мне не осталось. Бредущий рядом Арт останавливается, пережидает. Его пошатывает, руки и ноги в крови и грязи. Особенно кровоточит правое запястье. Хомут, который он все-таки сумел перегрызть, глубоко вошел в плоть, поэтому грызть пришлось не только пластмассу, но и кожу.

   Проблевавшись, стою с полминуты, возвращая дыхание. Потом возобновляем путь. Босые ноги шлепают по холодной грязи, но нам не холодно. И не жарко. Нам никак. Людям, полчаса назад родившимся заново, не до плотских капризов.

   Что день грядущий нам готовит? Какие испытания? Переживем ли мы новый бой? Лучше всего не думать об этом. Эта тактика испокон веков помогала солдатам не свихнуться на войне -- поможет и нам. Как сказал один командир одному новобранцу: "пока ты не поймешь, что уже умер, ты не сможешь выйти из окопа".

   Выбредаем на Зорге. Как и ожидалось, наши машины исчезли. А вместе с ними исчезло все, что было внутри: плащи, ружья, провиант, медикаменты и бог знает что еще... Мы все потеряли. Кроме наших жизней, конечно. Однако без всего этого сохранить их будет в десять раз сложнее. А впереди новый бой, новые испытания.