Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [94]

Кончилось тем, что глава Средазкоопа Зеленский, вопреки воле Внешторга, приказал выпустить всех варанов и угнать их подальше в степь, а убытки списать в графу непревиденных расходов.

Кашкарову эта история сошла благополучно, во вредительстве его не обвинили, т. к. НКВД в это время «накапливало материал» против Зеленского, который был расстрелян вместе с Рыковым в 1937 г.[119] Но до этого финала было еще далеко. Пока все смеялись. Смеялся, рассказывая мне это (не для печати, конечно) сам Зеленский. Что ему до пущенных на ветер миллионов народных рублей? Смеялся Кашкаров, собравший, наконец, нужных ему букашек. Смеялись и завы факторий, крепко погревшие руки на внеплановом кормлении варанов, и мальчишки, нежданно-негаданно получившие недоступные им леденцы…

«Научная авантюра» проф. Кашкарова не бросает на него тени. Он не имел личных материальных выгод. Но обычно спекуляция на науке или ее плодах ставит иные цели. Характерен такой случай.

В прошлом веке в Ташкент, вследствие какой-то чисто семейной истории, был сослан великий князь Николай, кажется, Константинович[120]. Это была бурная, деятельная натура. Он построил себе в Ташкенте дворец, теперь – музей, наполнил его картинами хороших художников, в саду устроил зверинец со львами и тиграми, но, главное, восстановил за свой счет древнюю, разрушенную ирригационную систему Голодной степи, превратив пустыню в огромный плодородный оазис – теперь широко разрекламированный совхоз-гигант Пахта-Арал. На этом он не остановился и разработал вместе с инженером Анненковым грандиозный проект возвращения Аму-Дарьи в ее старое русло – Узбой, выходящий в Каспийское море. Осуществление этого проекта вернуло бы к жизни гигантскую площадь пустыни. Война помешала началу работ. В 1918 г. великий князь умер, Анненков затерялся в вихрях революции, а проекты, сметы и чертежи работ попали, вместе со всем имуществом князя, в Средеднеазиатский музей. Там, в архивном хламе, нашел их в середине 20-х гг. ловкий инженер ирригации Ризенкампф[121]. Он выдал себя за автора проекта, получил за него очень крупную сумму в тогда еще веских червонцах и стал главой грандиозного строительства.

Но счастье было скоротечно. Нашлись завистники, проделка была раскрыта, оплата проекта конфискована, а сам Ризенкампф отбыл на Соловки, где я узнал от него часть истории, подробности – позже, уже в Ташкенте. Характерно, что Ризенкампф не признавал себя виновным, базируясь на «праве находки» и несомненной общественной пользе при выполнении проекта, который без его энергии заглох и был оставлен. На фоне общего советского бесправия эти аргументы звучали убедительно.

Подобную же историю о присвоении авторства проектов царского времени я слышал о постройке Московского метро. Во всяком случае, многие из грандиозных работ, предпринятых большевиками, авторство которых они приписывают себе и только себе, задуманы и подготовлены много раньше. Ведь и идея Великого Северного Морского пути родилась в гениальном мозгу Петра I, и после него неуклонно, хотя и постепенно практически осуществлялась офицерами императорского флота, начиная с командора Беринга и кончая лейтенантом Вилькицким и адмиралом Макаровым. Пресловутое «достижение» – Турксиб был не только спроектирован, но начат и уже доведен до Аулио-Ата (около 200 км). В 1916 г. О-во Риддер уже имело концессию на разработку Кузбасса, и лишь война задержала ее осуществление. Таких случаев – сотни.

Иногда спекуляция на науке бывает трагична.

В конце 20-х гг. в Ташкенте жил профессор Михайловский[122].

Как научный работник, он был слаб, выдвинулся в «краевую» профессуру из рядовых провинциальных врачей, но, по странной склонности, еще в молодости заинтересовался способами мумификации и достиг в этом искусстве больших результатов: сделанные им мумии ящериц, змей и лягушек были украшением местного музея. Его жена умерла родами первого ребенка. После революции умер и шестилетний сын. Пользуясь религиозной свободой, этот вряд ли нормальный психически профессор сделал из него мумию и посадил ее у себя в кабинете. Мумия вышла необыкновенно удачная: ребенок сидел, как живой. Сохранился даже цвет лица.

На антирелигиозников-коммунистов эта мумия производила сильное и своеобразное впечатление. Они, малограмотные и напичканные дешевыми агитками – тенденциозной популяризаций опытов Бехтерева, анабиозы и пр., видели в ней ключ к возможности оживления мертвых.

Профессор Михайловский учел это и построил на легковерии фанатиков материализма свое благополучие. Он объявил, что ведет научную работу по преодолению смерти и даже близок к ее завершению, мистифицировал какие-то опыты, читал сумбурные, демагогические доклады и тянул деньги отовсюду. Верили и давали. Слишком заманчива была цель – смертельный удар по религии.

Профессор женился на студентке-комсомолке и вдруг неожиданно ночью застрелился. Подозрительного ничего не было, его похоронили с большевицкими церемониями.

Но через несколько дней журналист Эль-Регистан[123] (теперь автор слов нового, сменившего Интернационал, гимна СССР) неожиданно заявил в ГПУ, что он вспомнил никем не замеченную деталь: