Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [92]

* * *

В те же годы на всем мусульманском востоке СССР с огромным шумом проводилась «реформа» алфавита. Арабский алфавит, которым пользовались все мусульманские народы, заменялся новым – латинизированным. Это требовало большого труда и знаний, т. к. каждое из многочисленных восточных наречий имеет свои грамматические и фонетические особенности. Председателем всесоюзного комитета по латинизации был назначен старый большевик, друг Сталина, бакинский турок Агамали-Оглы[109], безграмотный настолько, что при интервьюировании его мною, он твердил лишь одну фразу:

– Пиши, пиши: плохой алфавит, совсем плохой…

Текст необходимого в интервью мне пришлось сочинять самому под руководством проф. Среднеазиатского университета, арабиста Шмидта[110], позже погибшего в ссылке.

Широкая пропаганда, сопровождавшая эту «реформу» (которая через 10 лет была отменена, и алфавит был на этот раз русифицирован), убеждала восточные народы в огромном культурном ее значении, но на саком деле цель была иная – уничтожение самобытности народных культур советского востока, порабощение мышления масс, отрыв его от религии путем создания невозможности чтения Корана и других мусульманских религиозных книг и, главное, разобщение масс и сильной еще в то время в Хиве и Бухаре мусульманской духовной интеллигенции. Бухара, где в царской «тюрьме народов» не только свободно функционировали, но даже были поощряемы многочисленные медресе – религиозно-философские школы, считалась тогда вторым – после Каира – центром богословской и философской мысли ислама.

Комитет Агамали-Оглы прибыл в Ташкент с необычайной помпой, в особом поезде из одних салон-вагонов, но, начав работу, тотчас же расписался в своем бессилии и полном незнакомстве с техникой поставленной проблемы. На помощь был вызван крупнейший из исследователей Средней Азии, ее истории, археологии, искусства и необычайно сложной лингвистики – академик В. В. Бартольд[111].

Глубокий старик, тщедушный и хромавший на обе ноги, он все же тотчас явился на зов, надеясь одновременно выполнить и свое страстное желание – докончить разбор и сверку исторических надписей ва стенах мавзолея Султана Санджара (XII в.), работу, необходимую ему для окончания последнего в жизни исследования страны, культуре которой он отдал 50 лет упорного вдохновенного труда. Для поездки к стоящему в пустыне памятнику требовались средства и разрешение. И в том, и в другом ему было отказано под предлогом уже не существовавшей тогда опасности от басмачей.

– Меня-то басмачи не тронут… они-то мне дали бы возможность работать… меня весь здешний ислам знает… и чтит… – жаловался огорченный ученый. Он был прав. Позже, при беседах с представители самых различных групп местного населения, я был поражен популярностью имени В. В. Бартольда. О его мудрости и всестороннем знании Востока слагались легенды. В массах он был известен под прозвищем, значившим по-русски «видящий соль земли».

Его научная работа была не нужна советской «культуре». Он не стоял «на базе марксизма-ленинизма».

Подобные злоключения постигли и его талантливого ученика археолога М. Е. Массона[112]. Пока он выполнял заветы и заканчивал прерванные смертью труды своего учителя, его систематически выживали из всех научно-исследовательских учреждений Средней Азии. Когда он открыл, указанное Бартольдом лишь приблизительно, местоположение мертвого города Баласагун в долине реки Таласа, таинственной столицы столь же таинственного, но могущественного некогда и культурного государства кара-китаев, его выгнали из последнего прибежища – Средне-Азиатского музея, лишили квартиры и жалкого заработка. Но случай его спас. Сличая тексты арабо-испанских и багдадских историков, он установил существование в древности в районе современного Ходжента на Сырдарье крупнейших серебряных рудников. По его гипотезе само серебро было из них выбрано, но сопутствующие ему обычно тугоплавкие редкие металлы должны были остаться в породе. Это разом заинтересовало советскую науку. Средства на изыскания были тотчас отпущены, и М. Е. Массон, работая во главе комплексной, изыскательной группы, нашел древние рудники и месторождения руд. В результате возник ходжентский комбинат редких металлов.

Коллеге Массона, археологу-любителю В. Л. Вяткину[113] не пришлось «поймать фортуну за чуб». Не обладая широкими знаниями, но заменяя их исключительным трудолюбием и упорством, этот фанатик археологии Средней Азии отдал ей всю свою долгую жизнь. Генерал-губернаторы Средней Азии, особенно барон Вревский[114], давали ему кое-какие средства, не богато, но хватало для того, чтобы расчистить знаменитую «обсерваторию Улугбека» под Самаркандом и доказать, что этот высокопросвещенный внук Тамерлана открыл до европейцев закон вращения Земли вокруг Солнца. С концом генерал-губернаторства кончился

и приток средств, но фанатик науки, будучи уже пожилым, продолжал один свою работу, конаясь в песке под палящим солнцем, и установил близ Анау место древнейшего города Афросиаба[115], пережившего 4 последовательных цикла культуры, из которых 3-ий современен Александру Македонскому, а 4-ый – Гарун аль Рашиду.