Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [91]

* * *

Средняя Азия – страна чудес, страна непомерных возможностей исследований и открытий во всех областях знания и творчества, будь то геология, экономика, история, биология, поэзия, музыка или даже… уличный кукольный театр, зародившийся там, а не в Европе и переславший в дальнейшем, вероятно, с арабскими или венецианскими купцами своего продувного, остроумного героя – «Амак-Пальвана», принявшего в Турции имя «Карагеза», а под небом Италии – любимца толпы – «Пульчинеллу».

Мозг советской системы ясно учитывает культурное и экономическое значение этой страны, бросает туда крупные научные силы, тратит на это огромные средства, и поэтому там с особою яркостью рисуется подлинное отношение коммунизма к истинной всечеловеческой, надполитической, свободной науке…

В 1929 г. в Ташкенте был созван 5-й всемирный геологический конгресс[106]. Реклама была огромна, рассчитана на мировую прессу, но этот пропагандный трюк постигла неудача в самом его начале: кроме Германии, с которой тогда была «дружба», ни одно государство мира не прислало своих представителей ни этот «всемирный» конгресс. Пропаганда своих «достижений» в Европе была сорвана, но для внутреннего пользования годилась и прибывшая в печальном одиночестве немецкая группа. За ней ухаживали всеми способами, закармливали на роскошных банкетах, угощали экзотикой в виде концертов национальной узбекской музыки, оглушавшей несчастных немцев диким ревом двухметровых «карнаев», поистине иерихонских труб, могших в библейские времена разрушить глинобитные стены этого города, возили на научные прогулки в интересные и живописные места.

Главными докладчиками от русских были сомнительный ученый, но ловкач и пролаза академик Губкин[107], выступавший с темой «сера в Каракумах», и светило русской геологии, теперь умерший, академик Обручев, прочитавший блестящий доклад «проблема лесса» – плодоносной пыли азиатских пустынь. Блеск этого доклада затмил в глазах немцев и серую скуку остальных исключительно прикладных, слабых с точки зрения науки сообщений и предельное невежество приветственных речей местных «вождей», в которых узбекская репродукция Калинина, абсолютно безграмотный глава Узбекистана Ахун-Бабаев упорно именовал незнакомую ему даже понаслышке «геологию» – привычной «идеологией»…

Горы Ферганы и обнаженные геологические особенности их строения произвели на немцев потрясающее впечатление: «Das ist ein Paradies fbr Geologarbeiter![108] – восклицал старый, сентиментальный профессор Кайзер, – почему же вы, русские геологи, столь талантливые и эрудированные, пренебрегаете этими сокровищами знаний, раскрывающими свои тайны у ваших ног? Почему вы предпочитаете этой высокой работе разрешение чисто промышленных проблем – удел ремесленников науки, но не ее творцов и мыслителей?»

Хитрый, изворотливый Губкин ускользнул от прямого ответа, но прямодушный Обручев, думая, что никто из окружавших не понимает немецкого языка, ответил откровенно:

– Я видел больше вас и знаю, что Фергана дает лучшую в мире иллюстрацию тектонических процессов. Она – открытая книга мироздания, но сколько я ни просил об отпуске средств на ее чисто научное исследование – не дали…

К счастью для старика, его слова из русских понял только я один.

В том же году через Ташкент проследовала на Памир столь же широко разрекламированная комплексная экспедиция, возглавлявшаяся тогдашним прокурором республики – Крыленко. Ее научною частью заведовал проф. Щербаков. Немцы также принимали в ней участие, прислав трех ученых и трех спортсменов-альпинистов. Я сопровождал их до линии снегов. В разговорах немцев между собою всегда слышалось удивление, а порою и насмешка над бедностью и устарелостью научно-технического снаряжения русской группы. Сами они были во всеоружии, и разница между их приборами и теми, которыми располагал Щербаков, бросалась в глаза даже мне, профану. Завистливые взгляды и слова русских научных работников подтверждали оценку немцев.

Крыленко, действительно, прекрасный альпинист, поднялся на высочайший из пиков Памирской системы, водрузил там красный флаг и переименовал его в пик Сталина, а второй по высоте – в пик Ленина. Прежде они носили имена Петра Великого и Николая II. Это и было единственным результатом экспедиции, о которой вышло потом больше десятка пропагандных книг.

Аналогичный трюк был произведен позже в значительно более широких размерах с прогремевшим по всему миру «завоевателем полоса» экспедицией полуинтеллигента Папанина и его столь же причастных к науке сотрудников. Ее научные результаты ничтожны по сравнению с грандиозной всемирной рекламой, колоссальными затратами и… трудами скромных, малоизвестных в широких кругах полярников дореволюционного времени: Седова, лейт. Вилькицкого, адм. Макарова. Ссылаюсь в этом случае на интимно сказанные слова одного из ближайших сотрудников проф. О. Ю. Шмидта, имени которого назвать не могу – он еще жив. От него же я слышал жалобы на то, что огромную научную силу и могучую энергию О. Ю. Шмидта безрассудно растрачивают на разрешение второстепенных, чисто практических задач по завоеванию Арктики. Известный рейс «Челюскина», в течение которого этот первоклассный мировой ученый нес чисто административные обязанности начальника группы арктических зимовщиков и со свойственным ему темпераментом затрачивал свое драгоценное для науки время даже на выпуск пароходной агитки-стенгазеты, что отмечено самой советской пропагандой, – подтверждает справедливость этих жалоб.