Любовь во время карантина - [30]

Следующие годы нашей совместной жизни мне запомнились плохо: я была увлечена девочками и учебой и ухаживала за ним по инерции. В один момент я перестала жить в общежитии и полгода путешествовала по квартирам разных подруг. Так что на полгода оставила его жить у своей другой лучшей подруги. И ни разу не спросила у нее, как он себя чувствует. Я просто очень ей доверяла. А когда нашла себе постоянное жилье, то сразу забрала его обратно. Наши отношения, когда мы снова стали жить вместе, не улучшились. Мы были как женатая пара, у которой закончились нежность и общие интересы, но долг остался. Я не чувствовала ничего. Он, наверное, иногда чувствовал голод, потому что я забывала его покормить.

Однажды я заметила в аквариуме (тогда я уже переселила Эпикура в аквариум) странные маленькие белые шарики. Это были яйца. Из яиц вылупились маленькие улитки. Маленьких улиток было примерно шестьдесят штук. То есть катастрофа.

Улитки – гермафродиты. Они могут самооплодотворяться раз в два года. Так написано в интернете. Когда у Эпикура появились дети, возник вопрос, корректно ли называть его Эпикуром. Я стала называть его Эпикурия. Такое решение казалось мне очень феминистским и умным. Теперь уже больше не кажется. До сих пор не знаю, что делать с субъектностью улитки. Вся власть в этих отношениях моя: я решаю, где ему жить, что есть и когда. С другой стороны, объектно-ориентированная онтология говорит нам, что субъектность есть даже у неживых объектов, просто мы сконцентрированные на себе дурачки.

Способность так легко заводить детей не добавила очков Эпикуру. Я боялась, что этот опыт повторится. Контролировать фертильность Эпикура было невозможно, поэтому приходилось только молиться, чтобы ничего плохого не случилось.

Я стала рассеянной, стала уезжать каждый месяц на неделю или две в другие города и страны. В жизни Эпикура чередовались спячка и изобилие еды. Если лишить улитку влажных условий и еды, то она впадает в спячку, но это нестрашно. Улитка выйдет из спячки, если на десять минут погрузить ее в теплую воду. Каждый раз, когда я возвращалась, первым, что я делала, была забота об Эпикуре. Разбудить, накормить, прибраться, налить воды. В последний раз я вернулась в январе 2020 из Барселоны и больше никуда не уезжала, потому что заканчивала университет и пыталась быть умной. А потом начался карантин и закрытые границы.

У него совсем нет слуха – он может реагировать только на колебания и на свет. Если я громко хлопаю ящиком, он чувствует это и резко прячется в раковину. На свет он так не отзывается. Ему как будто безразличен свет. Активнее он реагирует на ощущения и поверхности. Поэтому было бы спорно говорить, что он видел или слышал, как я мастурбирую или занимаюсь сексом. Но он точно присутствовал рядом, на периферии. Мне немного неловко от такой мысли. Не знаю, как люди занимаются сексом рядом с кошками или собаками.

Карантин сломал мою сексуальную жизнь. Не в том смысле, что у меня были отношения и они кончились. Их не было и до карантина. Но на карантине я перестала чувствовать возбуждение. Может, это такой возраст или жизненный период. Зато теперь мне не так неудобно перед Эпикуром.

На карантине мы с Эпикуром снова обрели друг друга. Труд заботы приносил мне радость, ведь больше все равно никаких развлечений не подразумевалось. Я ответственнее выбирала ему овощи. Я катала его в ванной под песни Тимы Белорусских, он был морской пират. Вскоре мы дошли до точки безусловного базового доверия, то есть я снова решилась посадить его на руку. Он снова укусил меня, но в этот раз слабее. Может, он пробовал мои границы. Может, он хотел показать этим нашу близость. Снова было больно и снова появился синяк. Но эту рану я не воспринимала серьезно. Фактически, это даже не было раной, ведь я уже знала, что Эпикур способен на такую форму тактильности. Наши отношения не испортились.

Недавно моя подруга Лиза рассказала мне про древнегреческого Эпикура. Эпикур не предлагал отказаться от страдания как идеи и радикально наслаждаться. Он говорил: «Боль переносима. Счастье достижимо». Он говорил: «Пока мы есть – смерти нет. Когда смерть наступает, нет уже нас». Он говорил: «Дружба – это магия». Мы с Эпикуром – хорошие друзья.

Женя Красилова Измайлово

Моему дедушке исполнилось семьдесят три, когда он влюбился. С бабушкой они двадцать лет как мирно развелись, после чего он остался в Москве, а бабушка вернулась в Екатеринбург, в небольшую старую квартиру. Отец очень переживал, но у него уже была своя семья, работа и хоть и еще съемная, но обустроенная квартира, поэтому мы, конечно, остались. Мне было восемь. В итоге дедушку я знала куда лучше, чем бабушку, и очень с ним дружила. Он был жизнерадостным и активным, но, видимо, считал себя слишком старым для новых отношений и, как мне кажется, совсем их не искал. Но для любви не всегда нужны поиски, как известно, она может нагрянуть совсем нечаянно.

Все началось на съемках студенческой безбюджетной короткометражки, которую я по дружбе помогала продюсировать в начале года. Для массовки нам нужна была пара пенсионеров, которая стояла бы под ручку и кормила голубей, пока главные герои выясняют отношения. Режиссер Толик решил, что это будет красиво: показать настоящую любовь на фоне эгоизма и неверности, чтобы добавить контраста.