Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [91]

*

Курт Тухольский потерял свой эликсир жизни: писательство. Он хочет и может писать, только когда знает, что его сочинения немедленно будут напечатаны. Но все газеты, для которых он писал, прекратили существование. А издатели его книг сидят в тюрьме. Теперь он сам называет себя «бывшим писателем». И даже женщины его не очень волнуют. Его жизнь окрашивается в мрачные тона, он погружается в депрессию и бездействие, читает, пишет письма и постепенно чахнет там, в Швеции. Вечером 21 декабря 1935 года Курт Тухольский совершает самоубийство, приняв большую дозу веронала. У него в кошельке не обнаружили денег — только знаменитое прощальное письмо, которое ему написала жена Мари после того, как они расстались семь лет назад: «Приходи, если будет трудно, позови — это красная нить. Твоя Мели». А на столе в осиротевшем доме в Хиндосе лежит его прощальное письмо к Мари, к его «красной нити» в жизни. Но Гертруда Майер, нашедшая это письмо, читает такое указание: письмо следует вручить Мари только при условии, что «она не замужем и не в серьезных отношениях».

Это письмо — его главное объяснение в любви. Он смог написать его, лишь отойдя на максимальную дистанцию — как это ни печально, только дойдя до решения добровольно покинуть эту землю. «Был в руке золотой самородок, а наклонялся за копейками; ничего не понимал и делал глупости, не предавал, но обманывал и ничего не понимал». Он благодарит ее за «великодушное терпение ко всему тогдашнему безумию и хаосу; за терпение жить рядом с человеком, который вечно от кого-то убегал, всегда чего-то опасался, нет, боялся». Он всё время обращается к ней в третьем лице, называет ее «он», чтобы сохранять дистанцию, и так заканчивает письмо: «Любовь способна полностью менять человека, сводить с ума все его волокна, такую любовь мы ощущали многократно. Но если истинная любовь — та, что постоянна, что возвращается снова и снова, снова и снова, то такая любовь была только один раз за всю жизнь. К нему».

В январе 1936 года становится известно завещание Тухольского. Первый и единственный раз в нем встречаются все женщины его жизни — это семь страниц. Хедвиг Мюллер, швейцарская любовь, получает его кольцо с гравировкой «Et apres». Гертруда Майер, подыскавшая могилу на кладбище в Мариефреде, в тени замка Грипсхольм, где он впервые полюбил Швецию (правда, с Лизой Маттиас), может взять из его библиотеки в Хиндосе свои любимые книги. Универсальной же наследницей он назначил Мари Герольд, с которой развелся, чтобы ей не угрожали репрессии со стороны нацистов. После вступления в силу этого завещания она снова берет фамилию Герольд-Тухольски и до 1987 года будет заниматься исключительно второй частью своей фамилии. Мать Тухольского, сжав зубы, получает причитающуюся ей долю, хотя сын приписал, что надеется, она благородно откажется. У них скверные отношения, поэтому он всю жизнь называл своих любовниц «мама», а они его — «папаша». Лиза Маттиас, Лотхен Тухольского, не упоминается в завещании — у нее уже есть посвящение в «Замке Грипсхольм», этого достаточно.

*

Двадцать первого декабря, когда эмигрант Тухольский в Швеции сводит счеты с жизнью с помощью веронала, Клаус Манн в доме родителей в Кюснахте под Цюрихом тоже принимает веронал, «но без особого желания, только потому, что он оказался под рукой. На самом деле я хочу отказаться от него».

*

А как же Эльза Вайль, Клэр из «Райнсберга: иллюстрированной книги для влюбленных», первая жена Курта Тухольского? Она до 1933 года работает в Берлине врачом. После прихода Гитлера к власти ее, как и других врачей-евреев, увольняют или, как это называется у немецких бюрократов, лишают доступа к обслуживанию клиентов Больничной кассы. Ей приходится съехать из роскошной квартиры на Виланд-Штрассе, 33, и она устраивается няней в семью по фамилии Хофнунг в Груневальде. Но фамилия обманула [90]. Ей приходится бежать во Францию через Голландию, билет на корабль из Марселя в Америку пропадает, потому что она не успевает вовремя получить визу. Она погибнет в концлагере Освенцим.

*

Генрих Блюхер, как и Ханна Арендт, бежал в Париж из Берлина через Прагу, но знакомятся они только в Париже, в эмигрантских кружках на Монпарнасе, весной 1936 года. Он убежденный коммунист, бывалый спартаковский боец [91] из Берлина, но в эмиграции притворяется буржуазным туристом: костюм-тройка, шляпа, трость. Между Блюхером и Арендт вспыхивает страсть — в их случае не только физическая, но и интеллектуальная: молодая пара в Париже увлечена горячими спорами об идеях, книгах и обо всём на свете. Потом Ханна Арендт чересчур скромно скажет: «Благодаря мужу я научилась политически думать и исторически видеть». Как бы то ни было, позволим себе добавить, что благодаря ему она расширила свои представления о любви — от определений Августина и Хайдеггера к чудесному парадоксу одновременной «любви к миру» и безмирности любви.

*

Восьмого мая 1936 года в своей мюнхенской квартире в одиночестве умирает Освальд Шпенглер. Автор «Заката Европы» не досмотрит закат до конца.

*

Двадцать второго мая 1936 года в Греции начинаются съемки фильма «Олимпия» Лени Рифеншталь. Мощные потоки света падают на улицы, отражаются от белых стен и высветляют даже тени. В олимпийской роще Рифеншталь хочет снять зажжение олимпийского огня и первых бегунов в начале долгого пути по Греции. Первым факелоносцем в фильме стал Анатолий Добрянский, сын русских эмигрантов из Одессы. Рифеншталь пишет в своей автобиографии о «молодом, темноволосом греке, лет восемнадцати-девятнадцати» и прибавляет: «Мы хорошо поладили». В ее случае это означает — она взяла его себе в любовники, чтобы во время съемок в Греции ей не спать одной в палатке.