Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [110]

*

Симона де Бовуар объясняется на тему любви со своим любовником, женихом Ольги, по которой страдает Сартр: «У меня есть только одна чувственная жизнь — с Вами». Ах, как мило это обращение на «Вы» в интимной переписке… Но письмо на этом не заканчивается. Де Бовуар пишет, что должна прояснить еще кое-что, хотя ей и неловко: «С Сартром у меня тоже есть телесная близость, но она не имеет большого значения. Это в основном нежность, и — не знаю, как выразиться, — я не чувствую себя вовлеченной, потому что он не вовлечен». После этого признания Сартр, де Бовуар и Бост проводят вместе несколько беззаботных летних дней в Марселе. Но, оставшись наедине с де Бовуар, Бост просит ее сжечь все его письма к ней. И обещает так же поступить с ее письмами. Потому что он, наверное, всё-таки хочет жениться на своей невесте Ольге. Симона де Бовуар плачет. Она ищет утешения у мужа, но Сартр как раз хочет рассказать ей, как ему удалось соблазнить Ванду, сестру Ольги. А потом и Сартру, и Босту приходится собирать вещи. Их обоих призывают в армию, 31 августа они должны явиться на службу. Симона де Бовуар провожает Сартра на вокзал, и у нее разрывается сердце. А вот Сартр записывает в дневнике: «Каждый хочет, чтобы другой его любил, не отдавая себе отчета, что любить — значит хотеть быть любимым и что, следовательно, желая, чтобы другой его любил, он хочет только, чтобы другой хотел, чтобы он его любил; отсюда постоянная неопределенность влюбленных» [107]. А что же Симона де Бовуар? Раз уж ее мужчины отправились на войну, она, вечно неопределенная в своей любви, поселяется в Hotel du Danemark на рю Вавен с сестрами Ольгой и Вандой, то есть с любовницей мужа и с невестой своего любовника.

*

Вечером 31 августа, когда Жан-Поль Сартр отправляется в армию, Харро Шульце-Бойзен садится в Ванзее на яхту «Haizuru», на которой он пять лет назад познакомился со своей женой Либертас. Он позвал своего старого друга, а теперь соперника Гюнтера Вайзенборна для личного разговора на воде. У Вайзенборна уже больше года длится страстный роман с Либертас. Этой ночью, на этой лодке, на которой началась его большая любовь, Харро убеждает Гюнтера закончить отношения с Либертас. Вот только завтра, к сожалению, начнется кое-что другое, говорит Харро Гюнтеру: война, «и это будет самая большая война в мировой истории». А Гюнтер ночью пишет в дневнике о Харро Шульце-Бойзене: «На фоне вечернего неба в Ванзее вырисовывался его тонкий, красивый и благородный профиль. Немец, пламенная личность, настоящий друг вечером накануне войны». Вайзенборн обещает больше не претендовать на Либертас. Он тоже чувствовал, что ее любовь к Харро гораздо больше, чем к нему, несмотря на эротический аспект. (Двадцать второго декабря 1942 года Либертас и Харро Шульце-Бойзена казнят в тюрьме Плётцензее после разоблачения их подпольной группы «Красная капелла», и она напишет ему за несколько минут до смерти: «Мы уже никогда не разлучимся, как это сильно и прекрасно».)

*

Граф Клаус фон Штауффенберг, в 1934 году позировавший для памятника в качестве идеального немецкого солдата, в первые дни сентября 1939 года нападает на Польшу со своей «Первой легкой дивизией» в составе 9935 человек. Перед отбытием из Вупперталя он зашел в свой любимый книжный магазин и купил в дорогу несколько книг из философской классики. На польском фронте он получает два испуганных письма от жены Нины. Он просит ее не беспокоиться, хотя «бои принесли больше потерь, чем можно было ожидать от такого предприятия». Пишет, что другие офицеры очень неопытны, а поляки храбро обороняются. Страна, которую он рвет гусеницами танков, ему совсем не нравится, он равнодушно пишет, что там сплошная «нищета и беспорядок». Когда немецкий вермахт завершает «уборку», унесшую за несколько дней огромное число человеческих жизней и означавшую для всей страны боль и разорение, Штауффенберг возвращается в свою немецкую казарму, опьяненный победами. В сентябре 1939 года граф Клаус фон Штауффенберг — это преданный фюреру немецкий солдат и интеллектуальный сноб. Его расстраивает только то, пишет он жене Нине, что во время польского похода у него пропал красивый и прочный непромокаемый плащ. Ах да, пишет он дальше, в некоторых разоренных замках есть очень красивая мебель в стиле ампир.

*

Отправив вермахт в Польшу, Гитлер звонит Лени Рифеншталь и спрашивает, не желает ли она снять на фронте несколько эффектных кадров. Она немедленно соглашается. Идет к портному на Курфюрстендамм, и тот стремительно шьет для нее выдуманную им самим униформу цвета хаки, со знаками отличия и погонами. Она хватает своего любовника, звукоинженера Германа Шторра, еще двух кинотехников и выезжает на фронт — с Штеттинского вокзала в Берлине в северо-восточном направлении. «Специальная кинобригада Рифеншталь» пользуется особым благоволением Гитлера, а вот солдат эксцентричная дама с кинокамерой изрядно раздражает. А когда она добавляет к своей странной униформе пистолет слева на поясе и нож за голенищем, то солдатам становится трудно сдерживаться. Идет война, а на фронт прискакала амазонка-любительница. К тому же по поручению Гитлера. Впрочем, когда в городе Коньске она видит расстрел двадцати двух евреев, то «наша гостья в шоке ушла с поля», как пишет генерал фон Манштейн, командующий группой войск «Юг». Сохранились фотографии Лени Рифеншталь в Коньске после бойни, на ее лице читается ужас. Теперь она понимает, куда приводят «Победа веры» над разумом и «Триумф воли» над моралью. Они приводят к смерти. Но, вернувшись в Берлин, она обо всём забывает.