Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [111]

*

Тем временем в Голливуде мучат друг друга Марлен Дитрих и Эрих Мария Ремарк. Он дает ей затрещину, она кусает его за руку. Тогда он уходит, бледный и растерянный; на следующее утро несколько капель крови на холодном мраморе лестницы в доме Марлен Дитрих будут напоминать о его визите. Ремарк думает о крахе этих отношений и записывает в дневник приказ об отступлении с эмоционального фронта: «Решил — ухожу!»

*

Генриха Блюхера, мужа Ханны Арендт, после начала войны тоже интернируют на олимпийском стадионе «Колумб» в Париже, как и всех остальных немецких эмигрантов во Франции мужского пола. Он не унывает, читает Канта и Декарта, отправляет Ханне Арендт довольно философское объяснение в любви: «Дорогая, я счастлив, когда думаю о том, что ты моя. А думаю я много». Но потом на него нахлынули чувства, и власть захватило правое полушарие мозга: «Красавица моя, мои счастье и удача в том, что мое чувство очень сильно и его хватит на всю жизнь, и его нельзя изменить, разве что оно еще вырастет». И Генрих Блюхер окажется прав. Кстати, его письма к Ханне Арендт — единственные сохранившиеся тексты этого философа.

*

В начале сентября реальность достигла и Санари-сюр-Мер, маленького приморского городка немецких эмигрантов. И жена Марта, и главная любовница Ева Херман убеждают Лиона Фейхтвангера, что ему как еврею нужно срочно уезжать из Европы. Но он медлит. Шестнадцатого сентября Фейхтвангер записывает: «Ужасно спал. Вызывали в полицию. Как и остальных немцев, что еще остались тут. Завтра отправляют в концлагерь. В полицейском участке надпись — Bienvenue a tous» [108]. Двадцать третьего сентября Фейхтвангера отправляют в лагерь для интернированных Ле-Миль, к югу от Экс-ан-Прованса. Но спустя неделю знаменитый писатель снова на свободе. Марта не верит своим глазам, когда он вдруг возвращается на виллу «Valmer» и спрашивает, не желает ли она сходить искупаться. Они снова спускаются вниз по ступеням, снова заходят в теплые волны Средиземного моря, снова радуются красному солнцу, тонущему в море. Но серые военные корабли из Тулона, военного порта, дают им понять, что их жизни под пальмами настал конец. Они молча глядят на корабли, которые увеличиваются по мере приближения. Молча вытираются и в подавленном настроении поднимаются к себе на виллу. Оба чувствуют: это место недолго будет их домом.

*

Эрнсту Юнгеру, который только что дописал книгу «На мраморных утесах», присваивают звание капитана и размещают в казарме в Целле. Семнадцатого сентября он едет попрощаться с семьей и говорит жене, что ему очень тяжело видеть слезы женщин, которые приходят к казарме провожать своих мужчин на войну. Такого, мол, не должно быть. Это, мол, ему сильно мешало еще на Первой мировой. Грета Юнгер чистосердечно соглашается: «Огненная сила любви должна облекаться в другую форму и не быть подобной слабости; когда мужчины уходят на войну, что было в порядке вещей многие сотни лет, нам не следует замыкаться в бессильной печали и подтачивать боевой дух солдат своими слезливыми письмами и причитаниями».

*

Восемнадцатилетняя Софи Шолль любит двадцатидвухлетнего будущего офицера Фрица Хартнагеля, с которым познакомилась два года назад на танцах. У него на голове солдатский бобрик, у нее стрижка «под мальчика», из которой на лицо падают две непокорные пряди. Они очень разные, но оба верующие. Однажды она спрашивает его: «Как ты думаешь, может ли разум победить половые инстинкты?» Но они оба не годятся для монастыря. Летом 1939 года они проводят на севере Германии свой первый совместный отпуск — и спят друг с другом, хотя Софи терзают сомнения, ведь христианская мораль позволяет такое только в браке. Она дистанцируется от Фрица, потом снова подманивает, так продолжается какое-то время. Но вскоре она покупает дешевые кольца, и с этого момента они останавливаются в северогерманских гостиницах как супружеская пара — она слишком голодна до жизни и неспособна на аскезу, которой сама от себя требует. Софи Шолль — молодая немка, она мечется между своими планами и своими желаниями, она любит пить вино и водить автомобиль. Она — вожатая в Союзе немецких девушек [109] и ненавидит нацистов. Фриц Хартнагель много говорит о любви и так же много — о Родине.

Итак, Софи Шолль и Фриц Хартнагель отдыхают последним мирным летом, сначала они едут в Хайлигенхафен на Северном море, потом гуляют по болотам в районе Ворпсведе, они валяются на лужайках, у них на Родине жарко и красиво, они немножко мечтают о будущем. Но вот Фрица призывают в армию. Софи Шолль пишет ему сразу после начала войны: «Я не могу поверить в то, что теперь людям будет постоянно грозить опасность от других людей. Я никогда не пойму этого, это просто ужасно». Хартнагель отвечает ей: «Ты вызываешь во мне внутренний конфликт, когда спрашиваешь о смысле этого кровопролития…» Софи Шолль примет активное участие в Сопротивлении, будет распространять листовки с текстом:

«Разорвите пелену безразличия, в которую вы закутали ваши сердца!» А что же тот, чье сердце она уже открыла, Фриц Хартнагель? Он будет верным офицером нацистского режима. У них очень разные взгляды. Но они любят друг друга. Он будет тяжело ранен в Сталинграде, она продолжит подпольную борьбу и в 1943 году ее казнят. После этого офицер Фриц Хартнагель тоже восстанет против режима и добровольно сдастся в плен американцам. После войны он станет судьей, будет бороться против перевооружения Германии и помогать движению за мир. Он женится на Элизабет Шолль, сестре Софи. Так он сохранит близость со своей большой любовью Софи Шолль даже после ее смерти.