Любовь среди руин. Полное собрание рассказов - [153]
К тому времени как они прибыли в Италию, майор Гордон уже вернулся в Югославию с кратковременным назначением на должность офицера связи в лагере беглых узников войны, но до него дошли вести об этом исходе, и он впервые пригубил сладкую и пьянящую чашу победы. «По крайней мере, я сделал хоть что-то стоящее в этой кровавой войне», — сказал он себе.
В следующий раз он оказался в Бари проездом. Он возвращался домой, в Англию, так как Военная миссия сворачивала свою деятельность и армейцев на их должностях сменили дипломаты. Однако он не забыл своих евреев и, с трудом выяснив их местонахождение, наведался в лагерь недалеко от Лечче[192], в равнинный край, где среди оливковых и миндальных рощиц белели похожие на ульи домики. Здесь они и нашли покой, группа из четырех или пяти сотен человек — все старые и сбитые с толку, все в армейских шинелях и балаклавских шлемах.
— Я не понимаю, зачем они тут, — признался ему комендант. — Мы их размещаем, кормим и лечим. Это все, что мы можем сделать. Они никому не нужны. Сионистов интересует только молодежь. Должно быть, они просто будут торчать здесь, пока не перемрут.
— Они довольны?
— Они чертовски много жалуются, но, вообще-то, им есть на что жаловаться. Паршивое местечко для того, чтобы застрять навсегда.
— Меня особенно интересует супружеская пара по фамилии Каньи.
Комендант просмотрел свой список.
— Здесь их нет.
— Отлично. Должно быть, это означает, что они благополучно уехали в Австралию.
— Только не отсюда, старина. Я был здесь все время. Никто не слинял.
— А не могли бы вы расспросить? В группе, приехавшей из Бегоя, этих людей все знают.
Комендант послал своего переводчика навести справки, а сам тем временем отвел майора Гордона в сарай, который назвал своей берлогой, и угостил выпивкой. Вскоре его подчиненный вернулся.
— Все верно, сэр. Супруги Каньи вовсе не покидали Бегой. У них там случились какие-то неприятности, и их свинтили.
— Вы разрешите мне пойти с переводчиком и расспросить об этом подробнее?
— Ну разумеется, старина. Но не делаете ли вы из мухи слона? Двумя больше, двумя меньше — какая разница, если от них все равно никакого толку?
Майор Гордон отправился в лагерь с переводчиком. Кое-кто из евреев его узнал, они окружили его и засыпали жалобами и просьбами. Все, что он смог выяснить о судьбе четы Каньи, — что партизанская полиция сняла их с грузовика как раз в тот момент, когда он собирался тронуться с места.
До отлета домой у него оставался еще один день в Бари. Он потратил его на повторные визиты в кабинеты, где начал свои хлопоты по вызволению евреев. Но сейчас его приняли холодно:
— Знаете, мы больше не хотим беспокоить ю́гов. Они в этом деле и так оказали нам немалое содействие. К тому же война в этой части страны закончилась. Нет особого смысла вывозить оттуда людей. В данный момент мы, наоборот, туда их ввозим.
Точнее сказать, собеседник майора в данный момент занимался отправкой роялистских офицеров во вполне определенные места, где их ожидал расстрел.
Чиновники-евреи потеряли к нему всякий интерес, как только поняли, что он явился не для того, чтобы нелегально продать им оружие.
— Сначала мы должны создать свое государство, — сообщили они. — Потом оно станет убежищем для всех. Но все надо делать по порядку.
Итак, майор Гордон вернулся в Англию неудовлетворенным и, возможно, никогда больше не услышал бы об этом деле, если бы его дальний родственник не получил назначение во вновь открытую в Белграде духовную миссию. Несколько месяцев спустя майор получил от него письмо: «Я заимел кучу неприятностей и нажил множество врагов, пока добывал информацию об интересующей тебя паре. Югов не очень-то легко разговорить, но в конце концов я свел дружбу с начальником полиции — он хочет, чтобы мы вернули кое-кого из беженцев, которых мы содержим в нашей зоне в Австрии. По моей просьбе он откопал дело твоих друзей. Оба были осуждены Народным судом и казнены. Муж занимался саботажем на электростанции. Женщина была шпионкой некой „иноземной державы“. Судя по всему, она была любовницей иностранного агента, который частенько бывал в ее доме, пока муж занимался поломкой динамо-машины. В ее доме было обнаружено множество зарубежных пропагандистских печатных изданий, которые и были предъявлены на суде в качестве доказательства. Хорошеньких же ты себе завел приятелей, ничего не скажешь».
