Любовь среди руин. Полное собрание рассказов - [152]

— Поясню вам насчет евреев, майор Гордон. Их необходимо было убрать с глаз долой. Наши люди не могли понять, с чего это к ним особое отношение. У нас в партизанских отрядах есть женщины, которые трудятся не покладая рук целыми днями, не имея ни сапог, ни шинелей. Как им объяснить, почему все это должно быть у этих стариков, которые не приносят никакой пользы для нашего дела?

— Я бы вашем месте сказал вот что: именно потому, что они старые и беспомощные. Их потребности больше, чем у молодых и пылких героев.

— Хуже всего, майор Гордон, что они пытались наладить здесь коммерцию. Они пытались сменять то, что им прислали, у крестьян. Мои родители из евреев, и я понимаю образ мыслей этих людей. Они просто не могут не торговать.

— Ну и что в этом плохого?

— Война — не время для торговли.

— Что ж, надеюсь, им предоставили приличное жилище.

— Вполне подходящее.

VII

Зимой сады казались меньше, чем были когда-то, в полном своем уборе. Они просматривались насквозь от ограды до ограды; занесенные снегом лужайки и клумбы; пройти можно было лишь там, где кто-то уже протоптал дорожку. Майор Гордон ежедневно приносил белке горсть крошек от печенья и кормил ее через решетку клетки. Однажды, когда он предавался обычному развлечению, наблюдая, как зверек прячет пищу в укромные местечки, с опаской возвращается, хватает новую порцию, отпрыгивает и снова выполняет ритуал закапывания и укрытия, он увидел приближавшуюся по тропинке мадам Каньи. Из-за охапки хвороста на спине она согнулась едва ли не до земли, поэтому не могла заметить майора, пока не подошла вплотную.

Майор Гордон в тот день был в особо подавленном настроении, поскольку только что получил радиограмму о том, что его отзывают. Миссию ждало очередное переименование и реорганизация. Сам он должен был явиться в Бари в кратчайшие сроки. Майор Гордон не сомневался, что на него нажаловались из Белграда и он больше не является персоной грата.

Он тепло поздоровался с мадам Каньи.

— Позвольте мне понести это.

— Пожалуйста, лучше не надо.

— Я настаиваю.

Мадам Каньи огляделась по сторонам. Вокруг не было ни души. Она позволила майору взять ее ношу и донести до их хижины.

— Вы не переселились вместе с остальными?

— Нет, мой муж нужен здесь.

— И на вас нет шинели.

— На улице я ее не ношу. Только в доме по ночам. Из-за этих шинелей и сапог нас возненавидели даже те, от кого мы прежде не видели ничего, кроме добра.

— Но ведь партизаны славятся своей дисциплиной. Неужели вам угрожало насилие с их стороны?

— Нет, дело не в этом. Все из-за крестьян. Партизаны их побаиваются. Ведь позже им придется жить с ними, а сейчас они полностью зависят от поставок провизии из деревень. Мои соплеменники начали обмениваться с крестьянами излишками. Они давали им иголки, нитки, бритвы — словом, вещи, которые сейчас нипочем не достанешь, а те приносили индюшек и яблоки. Деньги нынче никому не нужны. Крестьяне предпочитали обмен с нашими людьми партизанским распискам. Вот в чем заключалась проблема.

— Куда же делись остальные?

Она произнесла название, которое ничего не сказало майору Гордону.

— Вы даже не слышали об этом месте? Это в двадцати милях отсюда. Это концлагерь, который устроили немцы и усташи. Они держали там евреев, цыган, коммунистов и роялистов, заставляли их работать на канале. Перед тем как уйти, они убили всех, кто выжил, — таких было немного. Зато теперь партизаны нашли для лагеря новых обитателей.

Они добрались до сарая, и майор Гордон вошел, чтобы сгрузить свою ношу в угол у маленькой печки. Тогда он в первый и последний раз переступил порог этого дома. У него осталось мимолетное впечатление опрятной нищеты, а затем он снова вышел наружу на снег.

— Послушайте, мадам Каньи, — сказал он. — Не падайте духом. Меня отозвали в Бари. Как только дорогу расчистят, я уеду. А когда доберусь туда — обещаю, я устрою настоящую бучу. У вас там много друзей, и я растолкую им вашу ситуацию. Мы вытащим вас всех, не сомневайтесь.

До своего отъезда майор Гордон еще раз имел дело с мадам Каньи. Однажды ночью с небес упал огромный пакет разнообразной литературы — дар одной из тех нелепых организаций, которые процветали в те дни в Бари. Эта контора занималась идеологическим перевоспитанием балканского населения путем распространения журналов «Форчун», «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» и разного рода просветительской литературы, написанной в духе старомодного агностицизма. За месяцы службы майора Гордона здесь ему время от времени доводилось получать подобные посылки, и он неизменно складывал их в пустующем кабинете, предназначенном для начальника Департамента культуры и отдыха. Но сейчас он подумал о мадам Каньи: ее ждала долгая одинокая зима. Она могла бы найти в этой стопке макулатуры хоть что-то для своей утехи. Поэтому он отправил ей всю печатную продукцию с одной из вдов. Не дождавшись хозяйки, та оставила литературу на заснеженном пороге сарая. А несколько дней спустя пришла весть, что дорога на побережье открыта, и майор Гордон не без труда добрался до Сплита, а оттуда уже до Бари.

VIII

Бари мог похвастаться не только мощами святого Николая