Любовь и память - [68]

— Чего уставился? — не очень вежливо спросил Бессараба Евгений. — Вваливайся в мой кубрик.

— Ты один захватил эту территорию? — спросил Бессараб.

— Морская душа любит простор, — пояснил Корнюшенко. — Если нравится эта гавань — швартуйся.

— Я не один, — сказал Микола. — Со мной два моих друга.

На пороге показались Лесняк и Радич. Евгений недовольно скривился и махнул рукой:

— Моя койка — слева от окна.

— Занимай, Зиновий, тоже у окна, — повелительно сказал Микола Радичу и пояснил Корнюшенко: — Он у нас — лунатик, ночью срывается, включает свет и строчит стихи. Теперь пусть при луне на подоконнике царапает пером рондо свое рифмованное ерундо…

Бессараб рассмеялся над своей остротой и с опаской поглядел на Радича. Заметив, что Зиновий и Лесняк, занятые распаковкой своих вещей, не обратили внимания на его каламбур, Микола прервал смех и повалился на голую сетку кровати.

Комната помещалась в северном крыле дома, солнце заглядывало в нее только утром и перед заходом, зато из окна открывалась панорама города. Вокруг дома поднимались стройные тополя и могучие липы, а на пустыре росли клены, кусты желтой акации и вереск.

Накануне студентам выдали стипендию. Настроение у всех было приподнятое. В этой предпраздничной суете Михайло забыл обо всех своих неприятностях.

Вечером шестого ноября в вестибюль второго этажа принесли патефон, и начались танцы. Лесняк и Радич стояли у колонны в группе зрителей — они не умели танцевать. Зато Корнюшенко в тот вечер не покидал круга. Высокий, статный, с постоянной приветливой улыбкой на круглом лице, он поверх голов гордо поглядывал на веселящуюся молодежь. К нему охотно тянулись девушки.

— Корнюша наш нарасхват, — сказал, подойдя к Лесняку и Радичу, Бессараб. — Такому позавидуешь — где он так насобачился? Не танцует — лебедем плывет.

Микола не удержался — пригласил одну из литфаковок на танец. Держался он неуклюже, наступал партнерше на носки, толкал других танцующих, чем вызывал смех и нарекания, однако из объятий девушку не выпускал. Лицо студентки, смущенной неуклюжестью Миколы и общим вниманием к ним, было таким раскрасневшимся, что, казалось, вот-вот вспыхнет. Она несколько раз пыталась высвободиться из рук Бессараба, но в конце концов капитулировала и начала обучать новичка.

Танец окончился, и Бессараб, вернувшись к друзьям, удовлетворенно подмигнул:

— Что, селюки, поджилки трясутся? И танцевать хочется, и боязно?

— Не позорь себя, Микола, — сказал ему Радич. — Ты похож на танцора, как слон на балерину.

— Волков бояться… — возразил Бессараб. — Где же я научусь, если не здесь? Корнюша будет еще завидовать мне!..

Только в полночь умолкла музыка, опустели коридоры и вестибюль. Микола и Евгений, вернувшись в свою комнату, отодвинули стол к окну и приступили к первому уроку танца. Корнюша показывал Миколе, как надо держаться во время танца, как вести даму, делать различные па и повороты. Напевая, они кружились по комнате, натыкаясь на койки. Корнюша часто сердился, отталкивал от себя Миколу, чертыхался, называл колодой или ослом, но погодя снова принимался обучать его.

— Пропали мы! — высунув голову из-под одеяла, в отчаянии крикнул Лесняку Радич. — Доконают нас эти сумасшедшие!

— Ловеласы! — добавил Лесняк.

Чуть ли не перед самым рассветом танцовщики, мокрые от пота и раздраженные, легли спать. Лежа на койках, долго обменивались язвительными репликами. Все же рано утром Зиня и Михайла разбудило надоедливое бренчание гитары. «Ловеласы» как ни в чем не бывало снова кружились по комнате. К счастью, времени оставалось мало: надо было торопиться на сборный пункт, откуда университетская колонна должна была идти на демонстрацию.

Михайло впервые принимал участие в городской праздничной демонстрации. Все здесь было для него новым, необычным: и безбрежное море празднично одетых людей, и невиданное до сих пор красочное оформление колонн и домов, обилие музыки и песен. К тому же и солнце в этот день светило по-праздничному ярко. Лесняку удалось втиснуться в шеренгу, где шла Лана Лукаш. Там тоже пели и смеялись. Смеялись веселым шуткам и просто оттого, что были молоды, что кругом бурлил праздник и был ясный день, а в голубом просторе трепетали алые знамена и транспаранты. Радовались и тому, что не только сегодня, но и завтра не надо идти на лекции, что в кармане еще лежала непотраченная стипендия. Михайло часто поглядывал в сторону Ланы, и уже несколько раз их взгляды встречались, и тогда сердце его наполнялось особенной радостью. Несколько раз Лана приветливо обращалась к Михайлу. Это придавало ему храбрости, и он начал думать о том, как бы пригласить ее в кино.

И тут неожиданно Фастовец нанес Лесняку тяжкий удар. Поравнявшись с Михайлом, он весело спросил:

— А правда же славная девушка Лана? — И пояснил: — Моя одноклассница по десятилетке. К сожалению, не повезло ей в жизни. Отец ее работает на металлургическом заводе, знатный сталевар. А мать умерла, когда Светлане шел двенадцатый. Отец вторично не женился. На плечи маленькой Ланы легли все заботы по дому. К тому же должна была досматривать младшую сестру. К отцу часто приходил инженер-технолог завода, ну и… влюбился в Лану. Сам видишь: в такую с первого взгляда втюриться можно. На другой день после выпускного вечера пошла с ним в загс.