На светофоре зажегся зеленый свет. Владик медленно, очень медленно, тронулся с места. Вялая рука с пистолетом плавно передвинулась в мое окно. Дуло пистолета проплыло у моего виска и вынырнуло на улицу.
— Болван!!! — сказал Владик.
— А все ты! — сердито сказал мне Лёня. — Сундук ей, видите ли, осточертел. Давай, Владик, домой, в Орехово-Борисово, что мы будем в темных переулках колобродить…
P.S.
«Дорогой Лев! Дорогая Люся!
С глубокой скорбью сообщаю Вам о смерти мамы, я не решалась Вам позвонить, но, возможно, сделаю это завтра. Она оставила нас, и мы тяжело переживаем ее отсутствие. Но в то же время мы ей бесконечно благодарны. Нам удалось ей сказать, как мы гордились ею. Она сама не понимала, какой великой женщиной она была, по-настоящему великой, справедливой, страстной, искренней, великодушной… Клоди умерла 4 января 2002 года на 90-м году жизни. Ее похоронили около Андре Файена. Вы были друзьями, и я от имени их детей, внуков и правнуков посылаю Вам это письмо —
Элиз Спивак, Этьен Файен, Мартин Лихтенберг, Люси Фубер.
Внуки: Софи, Хлоя, Амин, Клемент, Элеонора, Майя, Николя,
Сомано, Реми, Шарлотта.
Правнуки: Луиза, Агата, Саша, Эли, Адель и маленький Базиль».
P.P.S.
Не стала я бросать монетку в Сену. Зачем напрашиваться? Стою на мосту, река вся в огнях, небо в звездах. Впервые в жизни, клянусь, захотелось начертить где-нибудь на перилах моста: «Здесь была Москвина из Москвы»...
Я была здесь. Эй, слушай, Париж, я была. Я видела тебя своими глазами.
