— Пойми, — однажды сказала мне моя мама Люся. — Мы не имеем права тратить жизнь на что-то малосущественное.
Она клонила к тому, чтобы мы силами своей семьи за Можайском на даче в Уваровке отреставрировали храм и очистили реку от металлолома.
Однажды едем с Люсей — смотрим: что такое? Храм роскошно отреставрирован. Оказывается, его восстановили французы. Потому что тут Бородино, и Наполеон, отступая, прятался в этой церкви.
— А может быть, отступая, Наполеон бросил в реку клад? — с надеждой сказала Люся. — Надо французам подкинуть эту идею. Пускай они все тут расчистят у нас в Можайской области и возродят.
Такое великое доверие она собиралась оказать французскому народу.
Хотя Франция и без того всегда была бесконечно дорога нашей семье.
В 60-х годах вообще все с ума сходили по Франции, Парижу… Это была какая-то несбыточная страна, где можно дышать легко и свободно, вечно что-то насвистывать, говорить «о-ля-ля!». Все самое лучшее было оттуда — импрессионисты, поэт Артюр Рембо, голос Эдит Пиаф, Маленький Принц, Эйфелева башня, крылатая фраза Экзюпери «Мы в ответе за тех, кого приручили», «Весна» и «Поцелуй» Родена, книга карикатур Жана Эффеля — я так любила рассматривать их, когда болела!
Почему-то с группой казахов моя мама Люся побывала в Париже — вернулась ошеломленная, с пластинкой французских шансонье под названием «Люблю тебя восемь дней в неделю», которую у нее постоянно выпрашивал Юрий Визбор и другие друзья радиожурналисты. Мама работала на радио. Все свои передачи, неважно — про шахты Донбаса или съезды комсомола — они озвучивали этой беззаботной безалаберной пластинкой. Со временем Визбор стал про нее говорить «мои французы». И Люсе не раз приходилось ему отвечать: «Запомни, Визбор, французы — не твои, а мои!».
А вскоре неожиданный случай бесповоротно и навсегда приблизил к нам Францию. Ибо отныне там жили такие наши друзья — прямо, как говорится, до последнего вздоха.
Мой папа Лев, блестящий молодой человек, с отличием окончивший Институт международных отношений, владеющий в совершенстве несколькими европейскими языками, работал на Всесоюзном радио в международном отделе и, будучи смуглым черноволосым красавцем, имел среди своих коллег прозвище Индус.
В один прекрасный день ему позвонил знакомый редактор из Государственного издательства географической литературы и предложил перевести с французского книжку о путешествии парижского врача Клоди Файен. Она работала в Йемене, лечила арабов. Книга так и называлась — «Французский врач в Йемене».
— Ой, нет, — испугался Лев. — Перевести целую книжку! Небось, с художественным уклоном…
А тот:
— Да, немного с художественным. Зато впереди — целый год, успеешь, чего там… — короче, уговорил.
Ну, Лев живет себе, за десять месяцев ни разу в книжку не заглянул, думает, успеется, свои пишет задушевные книги о проблемах социального развития всей планеты, о лучшей жизни на Земле (которые впоследствии перевели на множество иностранных языков), мирно собирается с семьей на черноморский курорт в Гагры. Тут ему звонит редактор.
— Ну как? — спрашивает.
Лев ему во всем честно признается.
Тот в ужасе:
— Что??! Мы погибли! Бросай все дела и переводи!!! А через месяц сдай рукопись!
И вот мы втроем в Гаграх, Лев в белой войлочной шляпе с бахромой — сохранилась фотография: лежит на пляже, перед ним тетрадка на белом морском песке, рядом книга Клоди Файен, под боком французско-русский словарик — и строчит перевод: «Муж, дети, спокойное место врача на государственной службе, под сорок лет: обычно этого достаточно, чтобы считать невозможным любое далекое и опасное странствие. Однако, несмотря на все это, я еще не оставила мечты моей юности об удивительном путешествии…».
Во время войны Клоди Файен с мужем участвовали в антифашистском движении Сопротивления. Андре Файен, муж Клоди, был приговорен к расстрелу, она его чудом спасла. Тогда он сказал ей — она это нам рассказывала потом, когда мы познакомились поближе: «Проси чего хочешь», — сказал он ей. Она ответила: «Не спеши».
И вот — Париж, любимая работа, четверо детей. И вдруг она чувствует — как будто зов судьбы: она должна ехать в Йемен — горную страну на юге Аравии, древнее королевство Билкис, царицы Савской, друга царя Соломона, — лечить людей.
Андре отпускает ее на полтора года и остается с детьми в Париже. Он постоянно посылает ей лекарства и медицинское оборудование, там ведь не было ничего, ей всего не хватало, а болезни свирепствовали серьезные. В общем, эта Клоди Файен оказалась Альбертом Швейцером в юбке.
Пока оформляли документы, она готовилась к поездке. Получила диплом специалиста по тропической медицине, в Музее Человека прослушала курс лекций по этнографии, учила арабский язык, осваивала верховую езду…
Она приезжает в Йемен — как будто высаживается на другую планету, где процветает чистой воды средневековье, феодализм, родоплеменной строй, а европейцев на всю эту закрытую для иностранцев страну в общей сложности трое или четверо.
И начинается потрясающий рассказ, который полностью захватил Льва, например, как Клоди Файен отказалась лететь на самолете в Сана — столицу Йемена — из Таиза, хотя на этом настаивал принц, и отправилась в путь на машине по нескончаемой пустыне и плоскогорью…
