Лузитанская лира - [19]

Шрифт
Интервал

Шлю поздно я стихи — и жду суда:
Корят меня, что порчу, правя рьяно,
Но, Государь, страшусь самообмана:
К своим строкам пристрастны мы всегда.
Любому дорог плод его труда.
И вот отделываю неустанно.
Гляжу-то в оба, да в глазах туманно,
Иной же крив, а зренье — хоть куда.
Сражаюсь я со словом, полон пыла,—
В том взять пример с Горация посмел[23],
В ином тягаться с ним мне не под силу.
Из множества боев кто выйдет цел?
Одним одно, другим другое мило:
Разноголосье мнений — наш удел.

«Та вера, истова, чиста кристально…»

Та вера, истова, чиста кристально,
Та воля, что себя не опороча,
Познала испытанья всех жесточе
В огне, меж молотом и наковальней;
Та преданность, с которой беспечально
Сносить все беды мне хватало мочи,
Грудь полнившая жаром, влагой — очи,
— Вина моя поднесь и изначально —
Что принесли они мне? Лишь прозванье;
И мне клеймом на лоб словцо пустое
Легло — и жизнь клеймом мне омрачило.
Во власть молвы я отдан суетою.
Коль нет душе погибшей состраданья,
Мне лишь прощенье душу б излечило!

«В жестоких муках, в боли неустанной…»

В жестоких муках, в боли неустанной,
Ни в чем не находящей облегченья,
Смерть призывать — а смерть все длит мученья,
Смеется свысока над старой раной.
И убеждаться, мучась: разум, данный
От неба нам, во власти помраченья
И нет для сердца воли, нет леченья —
Как тут не счесть, что все — лишь ветр обманный.
Я знаю очи, что всему виною,
И взглядом я ищу их взгляд ответный,
Чтоб оправдать себя их чистым светом.
О сны мои, возвышенны и тщетны!
Кто вас не видит, смейся надо мною,
Но я один вас вижу в мире этом.

«Надежду, что напрасно муки множит…»

Надежду, что напрасно муки множит,
Отбросил я — зачем пустые сны
Вернулись вновь? Зачем, превращены
В ничто, до дна испиты, ум тревожат?
Ужель слепой мальчишка[24] превозможет
Все доводы, что здравы и ясны?
Иль он моей не видит седины?
О жизни срок, растрачен ты, не прожит!
Душа, обман познавшая стократ,
Ужели не опомнится? Ужели
В расчет не примет зноя, мук, утрат?
Так странники, что в бурях уцелели,
Клянут моря — и с берега кричат:
— Эй, корабельщики! Доставьте к цели!

«Не греет Солнце, птицам невозможно…»

Не греет Солнце, птицам невозможно
Распеться над холодными полями,
И пробужден я шумными дождями,
Нет, не от сна — от дум, что так тревожны.
О мир вещей, изменчивый и ложный,
Кто вверится тебе, пленившись снами?
Уходит время, дни идут за днями,
Как корабли под ветром, ненадежны.
Я помню: все цвело здесь, пели птицы;
И помню: шли дожди, смолкало пенье;
Мой цвет волос успел перемениться.
Сейчас все немо здесь, все скрыто тенью,
Но знаю я: природа обновится,
Моим же переменам нет целенья.

«Сей дух, и чистый, и нелицемерный…»[25]

Сей дух, и чистый, и нелицемерный,
По праву удостоясь славной доли.
Ушел охотно из земной юдоли,
Всем виденным здесь удручен безмерно.
Сей дух, освободясь от дольной скверны,
От жизни бренной, бурь ее и боли,
Избавлен небом от земной неволи.
Здесь — нам в наследье — путь разметил верный.
Пришел ты к нам — и вот наш век железный
Стал золотым, познал преображенье,
Покуда ты повелевал умами.
И клад твой навсегда остался с нами.
О, суета! Что с кладом тем в сравненье
Златой песок, дар Тежо бесполезный?

НА ДВУСТИШИЕ ИЗ СТАРОГО ВИЛАНСЕТЕ

О свет моих глаз,
увижу ли вас?
Все прахом распалось,
Горьки испытанья,
К чему же осталось
Со мной упованье,
А воспоминанье
Живет посейчас
И по́лно прикрас?
К чему в помраченье
Мечтать о награде,
Коль тщетно влеченье?
Томлюсь — чего ради? —
С собою в разладе
И в рассветный час,
И в закатный час!
Тоска, подозренья,
— Верны иль обманны —
Уйдете ль, как тени,
Коль тенью я стану?
Дышать перестану,
Прервется мой глас,
Но звать буду — вас.

НА ПЯТИСТИШИЕ ИЗ УЛИЧНОЙ ПЕСЕНКИ, КОТОРУЮ ПОЮТ, ЧЕРЕДУЯСЬ, ДВА ЖЕНСКИХ ГОЛОСА

Я в горы уйду,
Там тишь, благодать.
А кто меня любит,
Кто любит меня,
Сумеет сыскать.
ПЕРВАЯ:
Праздники в предгорье,
Радостны селенья;
Мне уделом — горе,
Вам — увеселенья.
Где уединенье,
Лес, морская гладь,
Там мне горевать.
ВТОРАЯ В ОТВЕТ:
Тень, прохлада, воды
Манят, коли жарко,—
Под вечер, товарка,
Манят хороводы.
Вспомни, мчатся годы,
Их не удержать,
Не вернутся вспять.
ПЕРВАЯ:
По себе не надо
О других судить:
Сердцу угодить —
Лучшая награда;
Мне была отрада —
Коль ее познать,
Нечего желать.
ВТОРАЯ:
Верностью хвалиться
По́лно, право слово:
Любо то, что ново,
Будем веселиться,
Сон пустой не длится —
Облаку под стать,
Улетит опять.
ПЕРВАЯ:
В сей тенистой чаще
Я найду приют,
Буду ждать я тут
Для верности вящей.
Если ж преходяща
Эта благодать,
Буду смерти ждать.

ПЕСНЯ, СОЧИНЕННАЯ В БОЛЬШИХ ПОЛЯХ, ЧТО ЛЕЖАТ ОКРЕСТ РИМА[26]

Что увидеть мне дано
В этой шири бесконечной,
Если мне в тоске сердечной
Видеть вас запрещено?
Эти римские поля
Для меня полны печали,
И спасет меня едва ли
Сердцу чуждая земля,
Небеса ее и дали.
Боль тяжка, боль бесконечна,
И постичь лишь мне дано:
Даль осилить суждено
Вашей власти бессердечной!

ПЕСНЯ

У себя я не в чести,
И наказан я судьбою:
Не ужиться мне с собою,
От себя мне не уйти.
Я бежал людей, скорбя;
Скорбь росла — и вот в тревоге
Рад бежать я от себя,
Да не сыщется дороги.
Чем лечить мне боль свою,
Маясь в муке бестолковой,
Если недруга такого
я в самом себе таю?

ДЕСЯТИСТИШИЕ

Все, что я обрел средь мук,
Причиненных давней раной,
Унеслось по ветру вдруг:

Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузиады. Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лузиады

 В поэме "Лузиады" - литературном памятнике мирового значения - Камоэнс создал истинный эпос Ренессанса. Это произведение было задумано как национальная героическая поэма в духе "Одиссеи", которая прославила бы португальцев - потомков легендарного Луза, лузитан (как называли их римляне). "Лузиада" повествует о морском походе одного из "великих капитанов той эпохи, Васко да Гамы, проложившего путь в Ост-Индию вокруг южных берегов Африки, и о первом проникновении португальцев в эту страну.


Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.


Мельник ностальгии (сборник)

Антонио Перейра Нобре (1867–1900) – один из лучших португальских поэтов конца XIX столетия, о котором Фернандо Пессоа, символ португальской словесности нового времени, сказал: «Когда он родился, родились мы все». Антонио Нобре первый раскрыл европейцам душу и национальный уклад жизни португальцев. Автобиографические темы и мотивы – главный материал, которым оперирует поэт; они, как и географическое пространство его стихов – деревушки и города родной земли, сверкающие в его стихах волшебными красками, – преобразуются в миф.До настоящего времени Нобре был неизвестен русскому читателю.


Рекомендуем почитать
Полезная история

Текст воспроизведен по изданию: Бартикян Рач Микаелович, Петр Сицилийский и его «История павликиан» / Византийский временник т. 18 М. 1961  [Пер., публикация и примеч.].  C. 323–358История Петра Сицилийского дошла до нас только в одной рукописи X в.Полезная история Петра Сицилийского — осуждение и опровержение ереси манихеев, называемых также павликианами, начертанная для архиепископа Болгарии.


Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

«Песнь о Роланде» и «Песнь о Сиде» — величайшие поэтические памятники французского и испанского народов. Они знаменуют собой блистательное начало двух во многом родственных литератур, давших так много всей мировой культуре.Совмещение этих памятников в одном томе — с добавлением некоторых других текстов — не произвольно. И дело не только в лингвистической и культурно-исторической близости французов и испанцев. Дело еще и в том, что к параллелям и аналогиям побуждает прибегать сама общность проблематики французского и испанского эпоса.В «Романсеро» (глава «Романсы литературные») приведены произведения Луис де Гонгора, Лопе де Вега, Франсиско Кеведо.


Об Аудуне с Западных Фьордов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сага о Торстейне Битом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сага о Ньяле

«Сага о Ньяле» – самая большая из всех родовых саг и единственная родовая сага, в которой рассказывается о людях с южного побережья Исландии. Меткость характеристик, драматизм действия и необыкновенная живость языка и являются причиной того, что «Сага о Ньяле» всегда была и продолжает быть самой любимой книгой исландского парода. Этому способствует еще и то, что ее центральные образы – великодушный и благородный Гуннар, который никогда не брал в руки оружия у себя на родине, кроме как для того, чтобы защищать свою жизнь, и его верный друг – мудрый и миролюбивый Ньяль, который вообще никогда по брал в руки оружия.


История брата Раша

Книга, полная приятного веселия и наслаждения для юношества. Напечатана в Лондоне Эдвардом Алди, в доме неподалеку от церкви Христа.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».