Лузитанская лира - [20]

Шрифт
Интервал

Видно, занемог я рано,
Поздно распознал недуг.
И, не обольщаясь боле,
Худших бед отныне жду.
До какой я дожил доли!
Я печаль в печаль введу,
Так что больно станет боли!

ВИЛАНСЕТЕ

Мой бедный замок воздушный,
        Что радость мою сгубил,
         О, как ты непрочен был!
Шепнула судьба бесстрастно,
Когда его я воздвиг:
— Как выдержишь ты, злосчастный,
Коль замок твой рухнет вмиг?
О, я, глупец слабодушный!
Где жалкий мой разум был,
Что мне он не пособил?
Едва надежда ушла,
Исчез и замок летучий:
То не был горестный случай —
То гибель моя была.
О замок, ветру послушный!
Как много ты мне сулил,
Как много ты мне сгубил!

ПОСЛАНИЕ К АНТОНИО ПЕРЕЙРЕ, СЕНЬОРУ БАСТО, ПО СЛУЧАЮ ЕГО ОТЪЕЗДА В СТОЛИЦУ ВМЕСТЕ СО ВСЕМ ЕГО ДОМОМ

Как заметил я, что в Басто
В ход пошли пардау[27] всюду,
Глядь: луга в ограде частой,
На дорогах же, — хоть грязь-то! —
А полно возов и люду.
Посмотрел я на строенье
Древнее под славной сенью
Башни и промолвил так:
«Да пошлет нам бог спасенье,
Нам грозит опасный враг».
Что Кастилии страшиться —
Не придет оттоль война.
Нет, меня страшит столица:
Ведь от запаха корицы
Обезлюдеет страна[28].
Вдруг и здесь, нам в наказанье,
Приживется ложь любая
(Не сбылось бы предсказанье!)
Про Нарсингу[29], про Камбайю[30]
Да про золотые зданья!
Погляди, о Вириат[31],
Разве с предками мы схожи?
Тут кадят, а там кропят,
Свечи, и столы, и ложа
Источают аромат.
Кто сейчас хвалить бы стал
То пастушье одеянье,
В коем — славное деянье! —
Против римлян ты восстал!
Не в чести сие преданье.
Яд проник в наш край, увы!
Он незрим, нам на беду,
И целебной нет травы:
Эти спят, а те мертвы,
Кто-то грезит на ходу.
Бедность — вот что нас влекло
К цели — ветрам, и пучине,
И природе всей назло;
Я страшусь богатства ныне:
В плен бы нас не завело!
Здесь, в лесах, горах, долинах,
Вам и жизнь — не в жизнь; в деревне
Вы кривитесь в кислых минах.
Что ж, скажу о терпких винах
То, что древле молвил древний:
Кинеас[32], вкусив вина
И узрев лозу — с ветвей
Вяза свесилась она,—
Молвил: «Висельник-злодей
Казни заслужил сполна».
Вы в ответ: «Но как избыть
Деревенской жизни скуку?
Певчих птиц в силки ловить?
Зверя гончими травить,
Хоть ушам оно в докуку?
Не собрать в согласный хор
Поселян в одежке рваной,
Поселян, что в ссорах рьяны
И — что хуже всяких ссор —
Неумны, непостоянны!»
Это ваше мненье. Что ж,
Мненье у меня такое:
Мир наш с полем брани схож,
Вряд ли место в нем найдешь,
Где возможно жить в покое.
Здесь вас слушают и чтут,
В Лиссабоне так не будет:
Коли что случалось тут,
Сами вы вершили суд —
А ведь там другие судят.
Но в столице яства — чудо:
Редкие, из дальних стран.
С риском их везли оттуда
Чрез бурливый океан,
И загадка, что ни блюдо!
Объедалам — объеденье,
А заглянешь в лавки — страшно:
Расточенье, разоренье!
Жизнь вам сгубят эти брашна,
А тем более — именье!
Если внове мало-мальски
Цвет приправы, аромат,
За ценой не постоят.
Чудеса по-португальски:
Взглянешь — яство, вкусишь — яд!
Ужины — невесть кому!
Зря уходят горы снеди.
После пира не пойму:
Разорваться ль самому
Или разорвать соседей?
Пресыщайся поневоле!
Вот и маешься потом
От оскомины и боли.
Раньше звали радость в дом,
Нынче зависть — царь в застолье.
Просидите до утра
Вы на трапезе столичной
За едою необычной,
Внемля новостям двора,
Болтовне разноязычной.
Раньше родичи, соседи
В дружбе, в простоте, без злобы
За столом сбирались, чтобы
Душу услаждать в беседе,
А не набивать утробы.
Ведь «convictus» изначала
Жизнь совместную и пир
По-латыни означало:
Пища гостя насыщала,
Жизнь даря ему и мир.
Та царица, столь надменна,
Что решилась растворить
Жемчуг в уксусе[33] бесценный,
Чтоб на празднестве царить
Своевольно, дерзновенно,
При угрозе римской мести
Вздумала на пир собрать
Всех друзей старинных рать,
Но не с тем, чтоб жить всем вместе, —
С тем, чтоб вместе умирать.
Помню я и посейчас
Воду — снега холоднее! —
Из ключа в Барроке: с нею
Летом за столом у вас
Было все стократ вкуснее.
Были там просты порядки,
Остро, но приветно слово.
Не водилось покупного:
Ваши были куропатки,
Ваш — запас питья хмельного.
Были фрукты — искони
Их в краю сбирают этом
Осенью, весною, летом;
Не обманут вкус они
Ни названием, ни цветом.
Праздник, лишь в раю возможный!
Полный смеха изначально,
Искренний и бестревожный,
Мудростью не скован ложной,
Не замаран шуткой сальной!
Усладившись угощеньем,
— Все здорово, вкусно, просто! —
Душу услаждали чтеньем:
Вслух читали Ариосто
И с восторгом, и с почтеньем.
Иль «Беседы» Бембо[34] брали:
Редкий ум пленит всегда.
Саннадзаро пасторали[35]
Мы для чтенья избирали
Все последние года.
Гарсиласо[36] и Боскана[37]
— Слава их вовек нетленна —
Чтили и читали рьяно;
Шел я к нашим постепенно —
Их перечислять не стану.
Коль осталось бы доселе
Это все у вас в чести,
Было бы нам по пути;
Но часы те пролетели,
И попробуй — вороти!
Что взамен вам даст столица?
Пасквили — им счету нет,—
В коих всячески хулится
Книг священных чистый свет?
Как же тут не распалиться!
То, что и сказать-то можно,
На колени пав в смиренье,
Со слезами, в сокрушенье,—
Исказят, толкуя ложно
Низкой страсти в угожденье.
Потеряли люди стыд,
Потеряли совесть ныне —
Верно, ими позабыт
Тот завет, что нам велит:
«Не давайте псам святыни!»[38]
О любители мечтать,
Сделок хуже вашей нет:
Много за ничто отдать.

Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузиады. Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лузиады

 В поэме "Лузиады" - литературном памятнике мирового значения - Камоэнс создал истинный эпос Ренессанса. Это произведение было задумано как национальная героическая поэма в духе "Одиссеи", которая прославила бы португальцев - потомков легендарного Луза, лузитан (как называли их римляне). "Лузиада" повествует о морском походе одного из "великих капитанов той эпохи, Васко да Гамы, проложившего путь в Ост-Индию вокруг южных берегов Африки, и о первом проникновении португальцев в эту страну.


Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.


Мельник ностальгии (сборник)

Антонио Перейра Нобре (1867–1900) – один из лучших португальских поэтов конца XIX столетия, о котором Фернандо Пессоа, символ португальской словесности нового времени, сказал: «Когда он родился, родились мы все». Антонио Нобре первый раскрыл европейцам душу и национальный уклад жизни португальцев. Автобиографические темы и мотивы – главный материал, которым оперирует поэт; они, как и географическое пространство его стихов – деревушки и города родной земли, сверкающие в его стихах волшебными красками, – преобразуются в миф.До настоящего времени Нобре был неизвестен русскому читателю.


Рекомендуем почитать
Легенда о докторе Фаусте

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мифы и притчи классической древности

Немецкий писатель, филолог, лирик эпохи позднего романтизма Густав Шваб полностью посвятил себя изучению античного и немецкого эпического наследия. Его «Прекраснейшие сказания классической древности» были широко известны и одинаково любимы как в Германии, так и в России. В настоящее издание включены наиболее популярные античные мифы, изложенные поэтом-романтиком, а также ряд произведений французского и немецкого эпосов в литературной обработке писателя.


Записки о России. XVI — начало XVII в.

Издание содержит новый полный перевод сочинений агента английской торговой компании и дипломата Джерома Горсея, жившего в России в 70 — 90-е годы XVI в. Публикация включает три произведения Горсея, сообщающих важные, подчас уникальные сведения о политическом развитии русского государства в период царствования Ивана Грозного, Федора Ивановича и Бориса Годунова, торговле, внешней политике, опричнине, взаимоотношениях государства и церкви. Публикуемый перевод дает целый ряд новых трактовок текста, а во вступительной статье предлагаются наблюдения над происхождением этого ценного и малодоступного источника.


Книга об исландцах

«Книга об исландцах» (др.-исл. Íslendingabók) — старейшее из известных исторических сочинений Исландии. Она была написана около 1125 года исландским учёным Ари Мудрым Торгильссоном.


Сага о Ньяле

«Сага о Ньяле» – самая большая из всех родовых саг и единственная родовая сага, в которой рассказывается о людях с южного побережья Исландии. Меткость характеристик, драматизм действия и необыкновенная живость языка и являются причиной того, что «Сага о Ньяле» всегда была и продолжает быть самой любимой книгой исландского парода. Этому способствует еще и то, что ее центральные образы – великодушный и благородный Гуннар, который никогда не брал в руки оружия у себя на родине, кроме как для того, чтобы защищать свою жизнь, и его верный друг – мудрый и миролюбивый Ньяль, который вообще никогда по брал в руки оружия.


История брата Раша

Книга, полная приятного веселия и наслаждения для юношества. Напечатана в Лондоне Эдвардом Алди, в доме неподалеку от церкви Христа.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».