Лукьяненко - [29]
— Граждане казаки! Граждане иногородние! — И Беликов кратко, ясно говорит о своих бойцах, о всей Красной гвардии. Ему некогда, да и не привык он подолгу говорить. Советует ивановцам записываться в. его отряд.
Следом за красноармейским командиром выступил Никифор Донцов. Еще недавно служил на Кавказе. Фельдшер. Сослуживцы избрали его в полковой комитет. Ходили слухи, что с самим Шаумяном не раз встречался в Баку. Вернулся в станицу недавно, но редко какой сбор проходил без его участия и споров. День и ночь теперь он пропадает в правлении — всех комиссарских дел не переделать и за год, а что ни день, то новые заботы…
— Думается мне, товарищ Беликов правильную позицию занял. Он набирает в отряд сознательных бойцов и не затаскивает никого силком — вольному воля. А вот те, кому дороги наши семьи, нивы наши и хаты, пусть покумекают те, что будет с нами, как кадеты явятся?.. Они не станут вот так церемониться — в два счета под метлу всех вас сметут в свою белую банду — и спрашивать не станут никого. Так что выбирайте, как вам и с кем сподручней. — Руки его во все время выступления теребили околыш фуражки, изредка он касался рукой то светлых, коротко подстриженных усов, то русых, гладко зачесанных назад волос. — Каждый из вас лично вступает в этот отряд, — закончил Донцов, и притихшая толпа не шевельнулась после этого еще какой-то миг. Только откуда-то с кузни, со стороны Омельченкова двора ветерок доносил тяжелые звуки молота.
Не спеша, сперва один, потом и другой, третий, а там и целый десяток, подходили к столу и записывались ивановцы. Робко сначала, затем посмелей — и через какой-нибудь час готов был список добровольцев — молодые по большей части. Больше двадцати человек записалось.
На другой день собрались добровольцы к станичному правлению, погрузились на три обывательские подводы и тронулись в путь.
Далеко за станицу, за лиман провожали их родня и знакомые, пели, целовались, плакали. До самой паровой мельницы Авако провожал станичников с беликовским отрядом комиссар Донцов… Жал каждому руки, желал победы и возвращения живыми домой.
Была середина марта. Павел сидел за уроками.
Еще с порога, разуваясь, отец начал:
— Приехал дальний родич из Ново-Ивановки. Там уже, говорит, неделю назад встречали Корнилова.
— Генерал какой или еще кто? — полюбопытствовала мачеха, вытряхивая из черного чугунка и поливая горячую картошку постным маслом. — Опять все за то да про то ж?
— За веру и отечество идет биться. Этих генералов ничему другому и не научили. Выстроили, говорит, на церковной площади, как при старом порядке, почетный строй — старые и молодые казаки стоят — ждут. Стол зеленой скатертью накрыли, поставили под тополью самой большой. Хлеб-соль тут же, как водится, для самых дорогих гостечков. Смотрят, конвой показался человек с тридцать, из черкесов все — кони под ними — огонь, да и сами как на подбор — глаза так огнем и сверкают, брови черные. Знамя потом, черный орел двуглавый лапы по сторонам распустил. А сзади уже тачанки — кубанцы-рубаки на сытых конях. Ну а посередине, в самой тачанке в коврах восседал Корнилов важно — сухой такой, говорит, подтянутый, глазки маленькие, колючие, так и буравят.
Атаман ихний Кузьма Христофорович Барылко скомандовал: «Смирно!» — и рапорт генералу отдает. Человек с триста стоят «на караул», шашки долой.
Корнилов похвалил их, а потом уже стал агитировать:
«Вы, — говорит, — казаки, всегда были дороги моему сердцу. Вступайте, — говорит, — в мою доблестную русскую армию», — и все такое. Будем сражаться за веру и отечество до победы. Обещал каждому полное обмундирование, сто шестьдесят рублей каждый месяц, а после победы — по двести десятин земли на душу.
— Обещав пан кожух, так и слово его тэпло, — вставила мачеха.
— Слушали все это, конечно, станичники, слушали, молчали, головы поднять не смели. А стали записываться — шестнадцать человек с трудом набралось. Дураков нет!
По звону церковного колокола в который уже раз на неделе собрались к станичному правлению и казаки и иногородние. Не все, конечно, а только главы семейств. Остальные не допускались — не положено…
Были тут, само собой, по старой традиции и старики с длинными бородами, и вернувшиеся с фронта казаки, кто с отхваченной в лазарете рукой или ногой, кто газов хлебнул на всю оставшуюся ему недолгую теперь жизнь, — между этими двумя группами в основном и проходили всегда стычки. Тут находила коса на камень. Старикам, привыкшим к вековому укладу, привыкшим, что их слово — закон, казалось, что все показились и тычутся, как слепые котята, а все потому только, что отошли от веры, теперь и их, стариков, не чтут, забыли, и вот расплата.
Фронтовики же, наоборот, много навидавшись за время службы по всей России, да и в чужих краях, ознакомившись с большевистскими идеями на фронтовой службе, многое из прежней старой жизни просто отвергали, а то и вовсе не принимали всего бывшего уклада.
Но на этот раз оказалось дело серьезным, не одной перепалкой ограничилось. Генерал Корнилов разослал своих полномочных по станицам, и те требовали его именем и от ивановцев — поставить под ружье шесть присяжных возрастов казаков.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.