Лукьяненко - [27]

— Вы все не похуже меня знаете, как некоторые праздные личности распускают несерьезные разговоры про то, что казак будто и не хозяин на своей земле, что она не является его собственностью, — продолжал после старика Бирюков. — Тогда надо прямо сказать этим личностям: «Нет, так не пойдет! Вы хотите поживиться достоянием казаков, разговаривая о свободе, равенстве, братстве. А не есть ли это новый гнет, новое бесправие и полное насилие над нашими чисто казачьими интересами?»

Гул не то одобрения, не то осуждения прокатился по площади. Приняв это как одобрение, атаман продолжал:

— Я хочу сказать вам всем, что ничего этого никогда не будет. Пора нам возвысить голос на защиту собственных казачьих прав, прав на землю и имущество. Пришло время прямо сказать, что в нашей области хозяева — казаки, а не кто-то там другой!

Сбор загалдел, зашевелился, задвигался. После принятия резолюции, одобрившей действия Временного правительства и его лозунга «Война до победы!», сидевший рядом с атаманом есаул из Славянской сказал:

— Мы очень ценим вашу поддержку, ивановцы. Ваша позиция — это еще один здоровый аккорд в общем кубанском оркестре. К сожалению, в отделе, как и всюду по области, поднимают голову Советы. В одной из линейных станиц совершилось форменное безобразие. Большевистский комитет отстранил от власти законных избранников народа — атамана, его помощников и писаря, занимаясь там самоуправством. Мы собираемся принять решительные меры к смутьянам и ждем со дня на день директив войскового правительства. Уверяю вас, что и впредь будут разгоняться так называемые Советы, состоящие из босяков. А если и у вас, паче чаяния, заведутся таковые умники, то остерегайтесь вступать в эти самые Советы. Вы — казаки, и там вам не место!

Сбор закончился довольно скоро, так как желающих выступать на этот раз, кроме первых троих, не оказалось. Бирюков еще раз напомнил ивановцам, кто они такие и что Временное правительство — навсегда…

Со сборной площади Пантелеймон Тимофеевич с Павлом возвращались не спеша. Он, как и многие станичники, которых видел сегодня, был не в духе. Разговоры и речи, какие ему довелось слышать сегодня, совсем не по сердцу. Какая еще может быть самобытность казачья? Век жили, ни сном, ни духом не знали про такую, а тут — на тебе! «Самоопределение» выдумали какое-то… Что оно еще будет значить на деле? Носятся с ним как дурень с писаной торбой, а того не поймут, что про Кубань никто и слыхом бы не слыхивал, не будь России, ее армии, походов Суворова. То ж громада какая — Рос-си-я! А они — «казак-демократ»! — передразнил старый Лукьяненко есаула и сплюнул с досады. — Знаю я, чего так за землю офицер распинался: нахапал — боится потерять теперь. А вот что они будут делать, умники такие, когда Россия ситцу, да гвоздей, да угля не даст?! Попляшут тогда, дурни… Или на Антанту надеются? Чужие дяди помогут сегодня, а завтра до нитки оберут и сами же усядутся хозяевами на наше добро. Даром ничего не делается…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

ГОРОД

Немного свидетельств сохранилось от того времени, когда был заложен Екатеринодар. Известно, что за 15 лет до его основания А. В. Суворов повелел заложить на том самом месте Архангельский фельдшанц. Что и говорить, весьма выгодное положение боевого укрепления, с трех сторон огражденного реками Кубань и Карасун, а с четвертой, с северной, — огромным мелководным озером, прозванным Ореховатым (видимо, за то, что в нем находили рогатые водяные орехи — чилим), безошибочно определил наметанный глаз великого полководца.

Могучие вековые дубы стояли к северу от крепости. Здесь-то и стали селиться горожане. А наиболее удобные места над Карасуном (на территории нынешнего мединститута) отошли под участки Чепеги, Антона Головатого и вообще войсковой старшины.

Введение жизни вольного и порою бесшабашного люда в регламентированное сверху русло началось на обживаемых землях сразу после обнародования в первый день января 1794 года «Порядка общей пользы», где, помимо всего прочего, указывалось: «Ради войсковой резиденции, к непоколебимому подкреплению и утверждению стоящих на пограничной страже кордонов при реке Кубань, в Карасунском куте воздвигнуть град… и ради собрания Войска, устроения довлеемого порядка и прибежища бездомных казаков во граде Екатеринодаре выстроить сорок куреней».

Все лето рыли землянки, валили во дворах дубы и строили длинные приземистые строения. К середине ноября 1794 года первый городничий Екатеринодара Данило Волкорез насчитал в городе 9 домов, 75 хат, 153 землянки, а всех жителей 580 душ. Сохранилось предание, согласно которому сам войсковой атаман первое время жил в землянке, устроенной на том месте, где теперь городской парк имени А. М. Горького.

Пройдут годы, и улицы города, проложенные параллельно Красной, будут названы по имени наказных атаманов — Котляревского, Бурсака, Рашпиля, войскового старшины Борзика и единственная — по имени денежного мешка и креза — Александра Посполитаки. Будут и такие, что станут носить названия куреней — Медведевского, Гривенского, Елизаветинского, Пластуновского…

Отец не часто брал с собой Павлушу, когда ездили по делам в город. Но и те редкие наезды запомнились ему надолго. Потому что после тихой, мирной Ивановской улицы Екатеринодара ошеломляли и надолго в памяти оставались впечатления от увиденного и услышанного. Прежде всего это, конечно, базары и улица Красная с витринами магазинов, грохотом трамвая, городовыми, гимназистами, казачьими офицерами, учениками епархиального училища и реалистами.