Логика птиц - [41]

Вступай в путь, если есть в тебе верность,

иначе садись и не упоминай о ней более.

Всё, что находится за пределами верности,

уже избыточно для пути благородных.

Воин-мусульманин и неверный

Прервал мусульманин схватку с гордым противником

просьбой о том, чтобы ему намаз совершить.

Ушёл, помолился, вернулся,

продолжил с новыми силами бой.

У неверного был свой намаз, попросил и он

отсрочку и отправился на молитву свою.

Выбрав чистый уголок,

неверный склонялся в направлении идола.

Увидев голову врага на земле,

мусульманин обрадовался: вот место победы моей!

И собрался неверного исподтишка ударить мечом.

Вдруг воззвал к нему голос:

«О! Ты — сама непорядочность, с головы до ног.

Хорошо же ты держишь тобой данное слово.

Он не резал тебя, пока ты молился,

и до чего же дурно будет сейчас ударить его.

О ты, не читавший "выполняйте своё обещание"[250]^,

ставший кривым, не сдержав своего слова.

Раз с благородства начал даже неверный,

не пора ли подлости и тебе прекратить?

Он добро совершил, а ты тянешься ко злу.

Но чего хочешь себе, желай того и другим.

Ты получил от него и защиту, и верность,

но где же твоя-то надёжность, если ты верующий?

О мусульманин, хоть ты тверд в своей убеждённости,

однако в верности ты слабее неверного».

Смутили такие слова воина,

увидел он себя вспотевшим снизу доверху.

Неверный заметил плачущего

с мечом в руках мусульманина, удивился,

воскликнул: «Отчего эти слёзы?»

Сказал воин правду: «Спросили меня сейчас о тебе,

и из-за тебя назвали неверным.

Плачу я из-за тебя».

Такая прямота заставила вскрикнуть неверного,

горько он разрыдался в ответ.

«Всемогущ Тот, Кто своего любимого

из-за недостойного врага так порицает!» — вскричал он. —

Как мне быть и дальше беспечным неверным?

Расскажи мне об исламе, чтобы веру принять, сжечь неверность.

Сердце моё было в оковах,

увы, не ведал я о Боге таком».

О ты, невежливый, со своим угасшим желанием

неужели ты предан Желанному?

Но я потерплю, пока время не выскажет,

один на один, тебе всё в лицо.

Братья Йусуфа

Десять братьев, измучены голодом,

издалека прибыли к Йусуфу.

Из-за нищеты поведали о своём положении,

прося помощи в голодные годы.

Лицо Йусуфа было прикрыто.

В тот момент перед ними таз оказался,

Йусуф отчётливо по тазу ударил.

Словно стон раздался от таза печальный.

«Вам о чем-то говорит этот стон?» —

спросил Йусуф, знающий мудрость.

Тогда в отчаянии десять братьев

принялись говорить перед Йусуфом.

«О знающий правду Азиз[251], — сказали они, —

кому же известно, что за звуки посудина издаёт?»

«О, вы все слабаки, — тут же Йусуф ответил. —

Я знаю прекрасно, что он вам говорит.

Говорит, что у вас когда-то, — Йусуф продолжил, —

был красивейший брат.

Йусуфом звали его, он был младшим по возрасту,

но опередившим вас в красоте!»

Ударил он по тазу заново и сказал:

«Таз сообщает о том, что

в колодец вы бросили Йусуфа, сговорившись,

затем погубили невинного волка.

Вымазали рубаху Йусуфа волчьей кровью

и этим изранили сердце Йакуба».

Снова Йусуф ударил по тазу,

заставив его повесть продолжить.

«Таз говорит, что отца вы сожгли, — сказал Йусуф, -

продали луноликого Йусуфа.

Даже неверные не поступают так с братом,

о присутствующие, постыдитесь же Бога».

Эти слова всех поразили.

За хлебом придя, они стали водой[252].

Хотя они с выгодой продали Йусуфа,

но в тот же час себя и поставили[253].

Бросив Йусуфа в его колодец,

одновременно себя сбросили в яму беды.

Глух тот, кто, выслушав эту историю,

урока из неё не извлёк!

Но ты особенно не вникай в эту повесть,

ведь она вся — о тебе, о незнающий.

Всё, что ты совершил своей неверностью,

не светом близости и понимания ты содеял.

Если даже кто-то всю жизнь бить будет в таз,

не счесть ударами этими всех твоих дел недостойных.

Жди, пока разбудят тебя

и ошеломят тебя внутри тебя самого.

Жди, пока однажды твои дела,

твою неверность и промахи

не преподнесут тебе же к лицу,

перечислив одно за другим.

Когда много звонких ударов по тазу услышишь,

не думаю, что уцелеют сознание и разум в тебе.

О ты, пришедший хромым муравьем,

на дне таза[254] застрявший,

перестань метаться по стенкам с головой, опущенной вниз,

уходи, ибо это таз, кровью заполненный.

Остаться внутри его — значит остаться в злосчастии,

и всё время придётся новый звон тебе слушать.

О знающий правду, вырасти перья и прочь улетай,

иначе опозоришься от этого звона.

Вопрос пятнадцатой птицы

«О предводитель! — спросила другая. —

Допустимо ли выражать себя[255] у царя?

Ведь тот, кто отыщет великое дерзновение,

после этого уже не станет страшиться!

Но тогда каким образом скромным там оставаться? Расскажи нам,

посыпь жемчугами понятий, открой тайну».

Ответ Удода

«А кто достоин, — ответил Удод, —

тот и поверенный в божественных тайнах.

Откровенность ему дозволяется,

ибо постоянно он хранит тайны Царя.

Разве хранитель, знающий тайну,

не различает "дерзать" и "дерзить"?

Когда слева — вежливость, справа — почтение,

то на миг дозволена и чрезмерная смелость».

Караванщик с обочины

не способен к хранению тайн падишаха.

Если подражает он обладателям тайн, он просто дерзок,

и от веры отстанет он, и от своей души тоже.

Или разве посмеет мошенник в войсках

перед падишахом дерзить? Это же наглость.

Если вступит в путь мальчик невинный,