Логика птиц - [22]

Все друзья от меня отвернулись,

теперь они — враги моей беспокойной души.

Ты так, они эдак, а мне что делать?

Не осталось ни сердца, ни души, куда мне податься?

Я теперь предпочёл бы, о душой подобная Исе,

быть с тобою в аду, чем без тебя в раю».

Наконец, когда боль шейха обожгла той луне сердце,

поняла девушка, что он искренен.

Сказала: «О несовершенный, калым за меня таков:

ты должен будешь пасти свиней целый год.

И лишь минует год, соединимся мы,

чтоб жизнь вместе провести в радости и горе».

Шейх от приказа любимой не уклонился —

тот, кто увиливает, не приносит плодов[141].

Пошёл шейх Каабы и пир кубаров[142]

свиней пасти целый год.

В душе каждого живёт сто свиней.

Либо убей в душе свинью, либо зуннар повяжи.

Эй, приятель, похоже, ты думаешь,

в такую беду попал только пир, и больше никто?

Эта опасность скрыта в каждом,

она проявляется, когда человек отправляется в путь.

Если ты не сведущ о своей свинье,

нет на тебе и ответственности. Ты — не человек пути.

Когда ты выходишь в путь, о человек дела,

встретишься с кумиром и свиньями сто тысяч раз.

Прикончи свиней, сожги кумира в поле любви,

если не можешь, то прими позор подобно шейху.

Весь Рум переполошил шейх,

приняв христианство. Загудел Рум.

Друзья его так разочаровались во всём,

что не знали, куда и податься.

Когда увидели его несчастье,

перестали его поддерживать.

Все сбежали из-за его позора,

посыпали головы пеплом из-за его беды.

Нашёлся один друг среди сборища,

пришёл к шейху и сказал: «О слабый в деле человек,

давай уйдём сегодня в сторону Каабы,

каков твой указ будет, тайну открой.

Или всем войти за тобой в христианство

и сделать себя михрабом позора?

Тебя одного так не бросим мы,

как и ты, зуннары завяжем.

Иначе не сможем смотреть на тебя в таком виде,

быстро сбежим без тебя отсюда.

В уединении в Каабе мы сядем,

чтобы не вспоминать того, что видели мы».

Шейх сказал: «Душа моя исстрадалась,

куда хотите, туда уходите скорей.

Пока я жив, винный кабак — моё место,

и только девушка-христианка мне радует душу.

Вы не постигли причину своей свободы,

потому что вас миновала беда.

Попади вы в такую беду, тогда и смогли бы

мои мытарства понять своим сердцем.

Возвращайтесь, о дорогие друзья,

я не знаю, что станется дальше.

Если спросят обо мне, рассказывайте правду,

где сейчас тот упавший, свою голову потерявший:

остался он в пасти дракона,

глаза полны крови, рот полон яда.

Ни один неверный в мире не согласится

повторить, что выпало сделать этому пиру ислама.

Поманили издалека его лицом христианки,

и утратили для него смысл разум, вера и шеихство.

Судачат повсюду, как вокруг него завился

локон её, кольцо за кольцом.

Если начнут меня упрекать,

скажи: на пути любви такое случается часто.

На этом пути, что без конца и начала,

никто не защищен от коварства и опасности».

Произнёс это, от друзей отвернулся,

направился своих свиней пасти.

Пока он удалялся, мюриды плакали непрерывно.

Взглянут на него — и снова слёзы текут.

Наконец двинулись в сторону Каабы,

оставив свои души в пламени, а тела в горячке.

Думали: шейх остался в Руме один,

пустил свою религию на ветер, стал христианином.

От стыда растерялись они так, что

попрятались по своим углам.

У шейха в Каабе остался верный мюрид,

в надёжности ему не было равных.

Был он прозорливым и мудрым,

и никто не знал шейха лучше, чем он.

Когда шейх из Каабы отправился в путь,

мюрида в тот день не оказалось на месте.

Когда же он возвратился,

обитель шейха застал уже без хозяина.

Расспросил он вернувшихся о состоянии шейха,

и поведали они ему обо всём:

какими рогами[143] награждён он судьбой

и чем он занят по воле Провидения[144].

Свою судьбу, мол, прочно связал с христианкой,

путь к вере со ста сторон закрыл.

Играет в любовь с локоном и родинкой,

хирка стала ложью. О чём ещё говорить?

Совсем перестал он молиться,

и, верно, пасёт свиней в этот час

тот больной господин, что

окован зуннаром в четыре кольца.

Хотя шейх на пути веры душу отдал,

он так изменился, что невозможно узнать...

Когда мюрид до конца дослушал, от изумления

лицо его пожелтело, как золото, и застонал он.

Ответил рассказчикам: «О грешники,

в верности и не мужи, и не женщины.

Любому нужны сотни тысяч надёжных друзей.

Верный друг необходим в тяжёлые дни.

Если были вы сподвижниками шейха,

почему не помогли ему?

Позор вам, предавшие дружбу,

где ваша верность и благодарность?

Раз шейх завязал себе зуннар,

все обязаны были завязать по зуннару.

Вам отрекаться от него нельзя было,

все должны были стать христианами.

Вы отступили от дружбы, а это нельзя,

вы показали себя лицемерами.

Если ты нашёл друга, стал ему помощником,

то другом и оставайся, даже если тот в неверие впал.

Друг принимает твою беду сердцем,

если сам в тот момент сто тысяч раз счастлив.

Когда шейх попал в пасть кита[145],

вы все испугались стыда и позора.

Но позор — основа любви,

каждый, кто от этой тайны отворачивается — недозрелый».

Все оправдывались: «Зря ты нас упрекаешь,

к рассудку его мы взывали не раз и не два.

Готовы были мы и остаться с ним,

и вместе жизнь провести в радости или в горе,

воздержанность продать и позор купить,

от веры отречься и христианами стать.

Однако шейх повелел,

чтобы каждый из нас от него отвернулся.

Он не увидел в нашем присутствии пользы