Логика птиц - [17]

довод каждой был слабым, хромым.

Так никому не удастся Ангу[102] достигнуть.

Тот, кто от души к Ангу стремится,

мужественно расстанется с жизнью.

Тем, у кого нет тридцати зёрен в гнезде,

Симург необходим, если у не имеющего зерен разум остался.

Но если у тебя в зобе[103] и зернышка нет,

разве выдержишь сорок дней[104] быть Симургу товарищем?

Если не выдержишь с мужеством и наперстка вина,

неужели выпьешь с богатырём два бокала?

Если ты и крупицу[105] света не выдержишь,

неужели сокровища на солнце сможешь искать?

Раз ты и в капельке утонул,

как с морского дна сможешь подняться наверх?

Птицы расспрашивают Удода

Услышав историю, птицы

принялись Удода расспрашивать.

Говорили: «О ты, опередивший нас в предводительстве,

в пределах благородства и наставничества ты пребываешь.

Мы — кучка бессильных и слабых,

без крыльев и перьев, без тел и без сил.

Как же нам до высот Симурга подняться?

Чудо, если кто-то из нас вдруг долетит.

Расскажи, кем Он приходится нам,

ибо не положено искать тайну вслепую.

Знай мы нашу с Ним связь,

потянуло бы к Нему каждого.

Он есть Сулейман, а мы — нищие муравьи.

Смотри сам, где Он, а где мы:

связанный муравей, брошенный в яму,

доберётся ли до вершины Симурга?

Разве нищий встанет рядом с царём?

не под силу это таким, как мы...»

Ответ Удода птицам

На это Удод ответил: «О! Вы — бесталанные,

разве хороша любовь с задней мыслью?

О нищие, довольно бездарности,

не сочетаются влюблённость и трусость.

Тот, кому любовь открыла глаза,

приходит, ликуя, и жизнь отдаёт.

Знай, когда Симург из-за занавеса

явил свой солнечный лик,

сотни тысяч теней Он отбросил на землю.

Затем Он взглянул на самую чистую тень:

Свою тень Он распространял в этот мир,

и каждый миг возникало несколько птиц.

Лик всех птиц мира, без исключения, —

это Его тень, о незнающий!

Постигни это! Когда впервые это поймёшь,

окажешься на верном пути к Нему.

А если узнаешь — смотри и будь!

Береги эту тайну, узнав.

Тот, кто стал Его частью — в Нём утонул,

но упаси Бог тебя говорить о себе, что ты — Истина.

Если ты в состоянии, мной описанном, ты — не Истина,

ты лишь в Ней навсегда утонувший.

Утонуть в Истине — это не из теории хулулитов[106],

их рассуждения свойственны только нахалам.

Узнав о том, чья ты есть тень,

уже освобождён ты, мёртвый ты или живой.

Если бы Симург не обнаруживался,

то никакой тени бы не возникло,

но и если скрылся бы Он,

то ни одной тени бы не осталось.

Любая тень, здесь появившаяся,

возникла сначала, ранее, у Него.

Если зрения у тебя нет, чтобы увидеть Симурга,

твое сердце ещё не блестящее, словно зеркало.

Ни одно око не узрит Его красоту,

и нужно терпение, чтобы иначе увидеть её.

Восхищаться непосредственно Его красотой невозможно,

и совершенным Своим милосердием Он создал зеркало!

Сердце — это и есть Его зеркало, в сердце вглядывайся,

чтобы узреть в нём Его лик.

Прекрасный падишах и его зеркало

Жил некогда прекрасный падишах,

и подобного не найти было в мире красоты.

Все владения мира — книга его тайны,

вся красота мира — лишь образ его красоты.

Не назову никого, кто дерзнул бы

созерцать его красоту.

Из-за него заполнился волнением мир,

и с нетерпением все стремились увидеть его.

Временами он выезжал верхом на вороном коне из дворца,

лицо скрывая под алой вуалью.

Взглянувшего однажды исподволь на вуаль обезглавили,

хотя иной вины на нём не было.

В другой раз произнесшему вслух его имя

язык без промедления вырвали.

И если бы кто надумал свидеться с ним,

потерял бы душу и разум из-за невозможности этого.

Случались дни, когда из-за любви к нему

люди умирали тысячами — вот тебе любовь, и вот дело тебе.

Если кому-то удавалось узреть его красоту,

расставался с душой он и погибал,

но смерть из-за любви к желанному

для всех полагалась достойней сотни лет прежней их жизни.

Разлука с ним не выносима ни на мгновенье,

но рядом с ним никто и мига не выдержит.

Люди умирали, устремляясь к нему,

и рядом с ним, и от него в отдалении не прекращалось

томление их, о диво!

Если бы кто-то имел настоящую выдержку, то, пусть на миг,

но показал бы ему лицо падишах.

Но раз никому не под силу было увидеть его,

оставалось надеяться услышать его.

Не найти мужа, что выдержал бы созерцание лика его,

вот и оставалось всем томиться любовью к нему.

Принести себе зеркало повелел падишах,

чтобы зеркало его отражало.

[Возвели для падишаха прекрасный дворец,

напротив дворца поставили зеркало.

Падишах, войдя во дворец,

в зеркало посмотрел.]

Слышавший о его красоте и великолепии лика его

мог смотреть в зеркало, чтобы увидеть его.

Если красота Друга тебе дорога,

узнай о сердце своём, в этом зеркале ты встретишь Его.

Найди в себе сердце, взгляни на Его красоту,

всмотрись в Его величие, сделав зеркало из души.

Во дворце величия твой Падишах,

дворец освещен солнцем Его красоты.

Взгляни на своего Падишаха в своём сердце —

увидишь Трон, воплощённый в крупице.

Прелесть мира, что ты вокруг замечаешь,

рядом с великолепием Симурга — обычная тень.

Но если Симург явит тебе Свою красоту,

лишь тень Симурга увидишь, если не придумывать лишнего.

Сорок птиц, тридцать ли, —

всё, что ты видел, было тенью Симурга.

Тень Симурга не отделима от Него Самого,

не заблуждайся, если думаешь об их разделении.

Раз вместе они, так ищи их обоих,