Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [88]

А. Н. РАДИЩЕВ О М. В. ЛОМОНОСОВЕ

I

Радищев перенес на русскую почву и развил учение французских просветителей о влиянии среды и обстоятельств на формирование характера человека. Он создал учение о революции как неизбежном результате угнетения и предсказал, что судьбу России будет решать народ. Наряду с этим через большинство его произведений красной нитью проходит мысль о человеке как существе деятельном, о личности как активной силе в историческом процессе. Убеждая, что каждый человек не вправе пассивно созерцать страдания миллионов, Радищев неоднократно возвращался также к вопросу об исторической роли людей, одаренных, по его терминологии, «изящным умом».

О роли выдающихся личностей в истории думал в XVIII в. не только Радищев, по его трактовка вопроса оригинальна. Так, великий французский просветитель Гельвеций, по книге которого, по словам Радищева, он и его товарищи «мыслить научалися», считал, что все люди от рождения одинаковы по своим умственным способностям. Различие привносится только воспитанием. Великим же человека делает случай. Если бы Шекспир не пристал к дурной компании, он не бежал бы в Лондон, не стал актером, а следовательно, и драматургом. Если бы дед Мольера не бросил случайного восклицания, его внук не стал бы великим писателем. Если бы Корнель не влюбился безрассудно, он не начал бы писать стихов, а затем пьес и т. д. «Гений есть отдаленный продукт событий или случайностей, примерно таких, о каких я упомянул».³¹¹

Радищев не соглашается с теорией «единомыслия разумов» и слово «случай» понимает иначе. Великий человек даровит от природы. Но чтобы природные дарования раскрылись полностью, нужны надлежащие условия. «Обстоятельства делают великого мужа». Неожиданность эпох великих открытий кажущаяся, ибо подготавливаются они исподволь. Наибольшие трудности падают на долю зачинателей. «Редко возмогает тот или другой вознестися

превыше окружностей своих. Уготовлено да будет место на раз-вержение; великие мужи влекутся издали, и да явится Ньютон, надлежало, да предшествует Кеплер».³¹²

Радищев говорит о преемственности мысли, о воздействии «разума на разум», сравнивая его с искрой, порождающей пожар, и опять возвращается к решающей роли соответствующих условий. «Но нужны обстоятельства, нужно их поборствие, а без того Иоган Гус издыхает во пламени, Галилей влечется в темницу, друг ваш в Илимск заточается. Но время, уготовление, отъемлет все препоны» (II, 129). Каковы бы ни были непосредственные результаты деятельности человека, значение личности определяется тем, насколько она прокладывает пути последующим поколениям.

Так рассуждал Радищев в философском трактате, паписан-ном в ссылке. Так думал он вначале, еще только становясь на путь «уготовления» будущего. И естественно, что размышления о роли личности в истории, вызванные думами о судьбах России, привели мыслителя-революционера к образу великого сына русского народа М. В. Ломоносова, одного из тех немногих, кто сумел стать «превыше окружностей своих».

Однако «Слово о Ломоносове» Радищева не только конкретизация теоретических положений по вопросу о путях формирования и значении выдающейся личности, но и произведение, порожденное борьбой по вопросам литературы и культуры, которая шла в XVIII в. и в которой имя Ломоносова в разное время играла разную роль.

В 1780 г., когда Радищев начал писать «Слово», печатных материалов, посвященных Ломоносову, было немного.

Огромное стечение народа на похоронах Ломоносова, отмеченное даже его старым врагом Таубертом,^{313 было дапыо уваярения русских людей к памяти великого соотечественника. Но горестное для страны событие почти не нашло отклика в русской печати. В этом сказалось неприязненное отношение к Ломоносову со стороны Академии паук и правительства, в первую очередь самой императрицы Екатерины II, позаботившейся лишь о том, чтобы бумаги покойного были опечатаны.314}

Молчала печать, молчали старые коллеги в Академии наук. Первое слово сказал чуятой человек: избранный уже после смерти Ломоносова почетным членом Академии наук доктор медицины

Н.-Г. Леклерк. На академическом заседании 15 апреля 1765 г. Леклерк, поблагодарив за избрание, произнес небольшое похвальное слово Ломоносову. «Не стало человека, имя которого составит эпоху в летописях человеческого разума, обширного и блестящего гения, обнимавшего и озирающего вдруг многие области», — начинает Леклерк, переходя далее к дифирамбам в честь поэтического творчества Ломоносова.^{315 Похвалы Леклерка показались академикам преувеличенными. Определение в протоколе гласило, что в речи следует кое-что исправить, кое-что выпустить. Однако ни в подлинном, ни в исправленном виде речь напечатана не была.}

Долгое время не печаталась и стихотворная эпитафия Ломоносову И. Голеневского.^{316 «Надгробная песнь в бозе почившему ученому российскому мужу Михаиле Васильевичу Ломоносову. От усерднейшего имени его почитателя Луки Сичкарева. 1765 году апреля 15 дня» была напечатана без обозначения года.317 Оба произведения невысоки по своим художественным достоинствам, и оба исполнены искренней печали. Более интересна «Надгробная песнь» Сичкарева, в которой сквозь замысловатую форму проступает лирический образ Ломоносова — учителя молодых поэтов.}