Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [65]

|1 Литературное творчество М. В. Ломоносова

*

Объяви, прекрасна бровь, о любви всей прямо,

И на час ко мне хотя, о Богиня, подь,

Иль позволь прийти к себе поклониться тамо.

Прочитав «Эпистолу» и «Сонет», Тредиаковский был, конечно, взбешен и всего более вследствие полной невозможности ответить своему зоилу. Академия наук и в лице Миллера, и в лице Ломоносова, а затем и самого президента не приняла в печать ни одного ответа Тредиаковского. Позже он писал о своем состоянии в это время так: «Был я в собрапии (академическом), и помнится, что в июне месяце: там спросил при всем собрании г. конференц-секретаря (т. е. Миллера), по какой бы он власти и по чьему повелению лишает меня моего законного права, тем, что моих пиес не принимает от меня в книшки и аппробированпых не печатает. Но он мне на то с презрением, как будто должным уже и заслуженным, ответствовал при всем собрании, что не должен мне ничего сказать, сколько б я его ни спрашивал. Где ж то узаконено, чтоб члену секретарь не должен был ничего сказывать? Трудно б терпеть и великодушному человеку, бывшему на моем месте. Однако я извне замолчал, а внутри раздирался на части».¹⁹³

После появления в сентябрьской книжке «Ежемесячных сочинений» «Духовных од» (переложений псалмов) Сумарокова Тредиаковский написал свой известный донос на Сумарокова в Синод. В октябре того .же года Тредиаковский подкинул Ломоносову «подметное» «пасквильное письмо» против Миллера и академи-ков-иностранцев со «злодейскими ругательствами советнику Теп-лову», задевавшее и самого президента.

Пересмотр вопроса о литературной полемике в «Ежемесячных сочинениях» 1755 г., таким образом, устанавливает: 1) что рассуждение «О качествах стихотворца» написано Тепловым и что ни к первому, ни ко второму «Рассуждению» Теплова Ломоносов но имел никакого отношения; 2) что «Эпистола» Сумарокова также не имела касательства к этим обоим «Рассуждениям», но была направлена против Тредиаковского и вызвала с его стороны ответ Сумарокову в виде доноса в Синод; 3) что участие Ломоносова в этой полемике двух его литературных противников не проявилось в печати, а с другой стороны, в ней принял эпизодическое и притом анонимное участие Теплов против всей сумаро-ковской школы салонной поэзии малых жанров путем декларирования «учительной» поэзии, «перстом измеряющей людские пороки». Это участие было раскрыто Елагиным, а следовательно, и Сумароковым; первый из них и отвечал анонимно Теплову пародийным снижением его идеала «учительного» стихотворца.

М. В. ЛОМОНОСОВ И ТЕЛЕОЛОГИЯ ХРИСТИАНА ВОЛЬФА

I

В «Похвальных словах» Ломоносова, в его «Риторике», некоторых стихах и ученых сочинениях нередко можно встретить высказывания телеологического характера, вызывающие недоумение у исследователей, которым хорошо известны общие материалистические позиции Ломоносова. До сих нор характер и происхождение этих высказываний Ломоносова не был выяснен, если не считать некоторых старых работ, безоговорочно относивших их к философским воззрениям Вольфа и Лейбница, из которых выводилось и мировоззрение Ломоносова.¹

Это «влияние» Христиана Вольфа на Ломоносова, о котором писалось часто и много по самым различным поводам,¹⁹⁴¹⁹⁵ рассмат-

ривалось почти всегда без учета особой роли, которую играли «элементы вольфианства» в культурно-исторической жизни России и в развитии русской философской и естественнонаучной мысли. А иногда развитие мировоззрения Ломоносова рассматривалось через призму «вольфианства», представления о котором, вдобавок, были весьма неточными.¹⁹⁶

Представляется необходимым выяснить не только то, что сближало Ломоносова и Вольфа, но и то, что их разделяло и отличало. В настоящей статье мы и предпринимаем попытку показать это на примере телеологических высказываний Ломоносова и Вольфа.

II

Целью Вольфа, задачей его жизни было не развитие естественных наук, а философское обоснование религии и морали. Эти усилия Вольфа имели свою традицию в протестантском рационализме. Он лишь продолжал то, что отчасти пытался осуществить еще в 165В г. Эрхард Вейгель в Иене,^{197 о чем раздумывал Пуф-фендорф и что прямо требовал учитель Вольфа в Бреславле, Каспар Нейман, выдвигавший мысль, что богословы могут и должны применять методы математики и вообще естественных наук в богословии, и даже предлагавший создать своего рода экспериментальное богословие. «Я сожалею о том, — писал в конце 1689 г. Нейман Лейбницу, — что в то время, когда почти весь ученый свет в regno naturae основывается па экспериментах и пишет observationes, ни один человек в regno gratiae или теологии не подумает о том, что и в этой области, подвластной богу, ежели только пожелать обратить внимание на творение его рук, то каждый миг предоставит нам возможность воскликнуть вместе с апостолом Петром: „Ну, теперь я познал истину!"—и таким образом поставить все наше христианство па чисто экспериментальный путь». Этот старомодный протестантский рационалист занялся математической обработкой статистики смертности, пока в очень ограниченном масштабе, однако в полном убеждении, что со временем, когда будет собрано больше аналогичных наблюдений, «можно будет составить отличные примечания о божественном Промысле, властвующем над нашей жизнью и смертью, сохранением и размножением в мире и прочем подобном, а также тем надежнее опровергнуть многочисленные суеверия».}