Литература и астрономия - [9]
В повести И. Краснобрыжего «Капля радости» (сб. повестей «Трофимов день», Краснодар, 1979, стр. 321) встречается такое любопытное описание: «Осень подкрадывалась осторожно. Солнце по утрам всходило над тайгой уже не в центре неба, а все больше клонилось к северу». Это описание вызывает недоуменные вопросы: Как Солнце может всходить в центре неба? Почему оно «все больше клонилось к северу», когда осенью точки восхода и захода Солнца должны постепенно смещаться к юго-востоку и юго-западу?
Немного не угадал!
В повести Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» главный герой, фантастическим образом попавший из XIX века в VI и приговоренный к сожжению на костре, вспоминает, что в день казни. 21 июня 528 года, произойдет единственное в этом году полное солнечное затмение, и ловко использует это обстоятельство для своего спасения. Профессиональные астрономы заинтересовались этим эпизодом, сделали расчеты и установили, что в 528 году было не одно, как утверждает Марк Твен, а четыре солнечных затмения, но не в тот день, который упоминается в повести. Если бы Марк Твен догадался предварительно проконсультироваться у астрономов, то он смог бы приурочить эпизод спасения своего героя к точной дате солнечного затмения в 528 году.
Секстант измеряет мили
Кто не знает, что секстант — это угломерный астрономический прибор, который широко применяется в мореходной и авиационной астрономии для определения широты местонахождения корабля или самолета. С помощью секстанта можно измерить угол между нужным светилом или нужной звездой и линией горизонта в градусах, но нельзя измерять линейные расстояния. Но знаменитый американский писатель Джек Лондон не знал этого, и потому в своем «Путешествии на Снарке» (М., Географгиз, 1959, стр. 163) применил секстант для измерения расстояния в милях. Он рассказывает: «Это великолепный вулканический конус Футура. В восемь часов, когда мы поравнялись с ним, я при помощи секстанта измерил расстояние до него и нашел, что оно равняется 9.3 мили».
Меркурий сошёл с орбиты
Много ошибок делают писатели и тогда, когда включают в свои небесные ночные или вечерние пейзажи планеты. Приведу десять примеров, причем начну с ближайшей к Солнцу планеты — Меркурия, а потом «пройдусь» по другим планетам в порядке их удаления от Солнца: Венера – Земля – Марс — Юпитер.
В стихотворении Михаила Светлова «В разведке» (Собр. соч. в 3-х т. Том 1-й, М., изд. «Художественная литература», 1974, стр. 210) рассказывается, как двое разведчиков — красноармейцев вечером видят Меркурий и беседуют об этой планете. В полночь они напоролись на засаду, вступили в неравный бой и были тяжело ранены. Последняя строфа стихотворения звучит следующим образом:
Вращаясь вокруг Солнца, Меркурий не отходит далеко от него, и лишь иногда, при удачном взаимном расположении, задерживается на короткое время на небе или после захода Солнца, или всходит, немного опережая его. Даже при сочетании наиболее благоприятных условий планета видна час-полтора или по вечерам на западе, или по утрам на востоке низко над горизонтом в лучах вечерней или утренней зари. Особенно трудно заметить Меркурий на московских широтах и выше. Существует легенда о том, что польский астроном Николай Коперник мечтал о наблюдениях за этой планетой, но так и не увидел ее до самой смерти. Но чтобы Меркурий был виден в полночь, да еще в зените — это слишком смелая фантазия Михаила Светлова.
Лев Толстой и Венера
Великий художник слова Л. Н. Толстой, оперируя в своих художественных произведениях астрономическими фактами, иногда допускал ошибки. В романе «Анна Каренина» есть такое описание: «Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок…». И далее: «…Левин решил подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдет выше его» (приходится признать, что стиль в этом предложении не блещет).
Однако Венера на западе не может подниматься: наоборот, при вечерней видимости Венера опускается, заходя за горизонт.
Сомнительная Венера
Очень неуверенно чувствует себя Виктор Степанов, когда оперирует астрономическими понятиями. Вникнем повнимательней, например, в следующий отрывок из новеллы «У зари-то, у зореньки»:
«И, улыбнувшись чему-то очень далекому и радостному, отец пояснил:
— Мы по этой самой зарнице, как по часам, жили. Часов-то наручных не было. Бывало, как зарница взойдет над барским прудом, так значит…
— Это не зарница, — осененный догадкой, тут же поправил он отца, — это Венера — самая яркая из планет. Появляется на западе и светит не своим, а отраженным светом Солнца»
В. Степанов, «Серп Земли», повесть в новеллах, «Роман-газета», 1981, № 6, стр. 60–61
Вряд ли, отец космонавта мог так говорить о Венере сыну. Крестьяне хорошо знают, что Венера не всегда видна в одной стороне. Какой-то период она видна только по вечерам на западе, потом — только по утрам на востоке. Время восхода и захода планеты при этом постоянно меняется. Бывает, что несколько месяцев она не видна совсем, потому что в это время находится рядом с Солнцем. Сомнительно, что при таких условиях Венера может выполнять роль повседневных часов.
«Спасибо, господа. Я очень рад, что мы с вами увиделись, потому что судьба Вертинского, как никакая другая судьба, нам напоминает о невозможности и трагической ненужности отъезда. Может быть, это как раз самый горький урок, который он нам преподнес. Как мы знаем, Вертинский ненавидел советскую власть ровно до отъезда и после возвращения. Все остальное время он ее любил. Может быть, это оптимальный модус для поэта: жить здесь и все здесь ненавидеть. Это дает очень сильный лирический разрыв, лирическое напряжение…».
«Я никогда еще не приступал к предмету изложения с такой робостью, поскольку тема звучит уж очень кощунственно. Страхом любого исследователя именно перед кощунственностью формулировки можно объяснить ее сравнительную малоизученность. Здесь можно, пожалуй, сослаться на одного Борхеса, который, и то чрезвычайно осторожно, намекнул, что в мировой литературе существуют всего три сюжета, точнее, он выделил четыре, но заметил, что один из них, в сущности, вариация другого. Два сюжета известны нам из литературы ветхозаветной и дохристианской – это сюжет о странствиях хитреца и об осаде города; в основании каждой сколько-нибудь значительной культуры эти два сюжета лежат обязательно…».
«Сегодняшняя наша ситуация довольно сложна: одна лекция о Пастернаке у нас уже была, и второй раз рассказывать про «Доктора…» – не то, чтобы мне было неинтересно, а, наверное, и вам не очень это нужно, поскольку многие лица в зале я узнаю. Следовательно, мы можем поговорить на выбор о нескольких вещах. Так случилось, что большая часть моей жизни прошла в непосредственном общении с текстами Пастернака и в писании книги о нем, и в рассказах о нем, и в преподавании его в школе, поэтому говорить-то я могу, в принципе, о любом его этапе, о любом его периоде – их было несколько и все они очень разные…».
«Ильф и Петров в последнее время ушли из активного читательского обихода, как мне кажется, по двум причинам. Первая – старшему поколению они известны наизусть, а книги, известные наизусть, мы перечитываем неохотно. По этой же причине мы редко перечитываем, например, «Евгения Онегина» во взрослом возрасте – и его содержание от нас совершенно ускользает, потому что понято оно может быть только людьми за двадцать, как и автор. Что касается Ильфа и Петрова, то перечитывать их под новым углом в постсоветской реальности бывает особенно полезно.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.