Лиловый цветок гибискуса - [81]

С прошлой, окрашенной сновидением ночи, меня не покидало предчувствие каких-то надвигающихся событий. Мне казалось, что они должны быть связаны с отцом Амади. Скажем, он вернется, потому что в указанной на билете дате его отлета допущена ошибка или ему пришло в голову отложить поездку. Поэтому, сидя в микроавтобусе тетушки Ифеомы, я внимательно смотрела на встречные и попутные машины и искала среди них маленькую светлую «Тойоту» отца Амади.

Тетушка Ифеома остановилась у подножья холма Одим и сказала:

— Давайте заберемся на вершину.

Я очень удивилась: мне-то казалось, что тетушка действовала спонтанно, а на самом деле она тщательно спланировала наш поход! Обиора предложил устроить на вершине пикник, и тетушка Ифеома сказала, что это прекрасная идея. Мы поехали в город, купили в Восточной лавке moi-moi[143] и бутилированный Ribena[144] и вернулись к холму. Подъем был легким, потому что дорожки вились серпантином. Воздух пах свежестью, и время от времени из травы раздавался громкий стрекот.

— Это кузнечики. Они умеют издавать звуки крыльями! — сообщил нам Обиора. Он остановился у огромного муравейника, от которого по красной глине затейливым рисунком разбегались борозды.

— Амака, ты должна нарисовать что-нибудь вроде этого, — сказал он, но Амака ему не ответила. Она сорвалась с места и побежала вверх, к вершине холма. Чима устремился за ней, потом — Джаджа. Тетушка Ифеома посмотрела на меня.

— А ты чего ждешь? — спросила она, и приподняв чуть ли не выше колен свою накидку, бросилась бежать вслед за Джаджа.

И я тоже побежала. Ветер свистел у меня в ушах. Бег напоминал мне об отце Амади, о том, как его глаза смотрели на мои голые ноги. Я обогнала тетушку Ифеому, Джаджа и Чиму. На вершину я взлетела вместе с Амакой.

— Привет, — сказала кузина, глядя на меня. — Знаешь, а тебе стоит заняться бегом на короткие дистанции, — она рухнула в траву, тяжело дыша. Я села рядом и смахнула с ноги крохотного паука.

Тетушка Ифеома перешла на шаг еще не добравшись до вершины.

— Nne, — обратилась она ко мне. — Я найду тебе хорошего тренера. Да, спортсмены получают неплохие деньги!

Я засмеялась. Это у меня теперь получалось легко. Сейчас многое получалось гораздо легче. Джаджа тоже смеялся. И Амака.

Мы сидели на траве и ждали, пока Обиора поднимется на вершину — он никуда не торопился. Наконец мы увидели его, он держал что-то в руках. Это оказался кузнечик.

— Он такой сильный, — сказал Обиора. — Я чувствую, как он упирается в пальцы своими крыльями.

Он раскрыл ладони, и кузнечик взлетел.

Сначала мы расположились в полуразрушенном здании, торчавшем над склоном холма. Когда-то здесь был склад, но во время гражданской войны он лишился крыши и дверей и стал никому не нужен. Здание выглядело непривлекательно и пугало меня затаившимися в углах призрачными тенями. Мне не хотелось там есть, хотя Обиора и говорил, что это популярное место для пикника. Он рассматривал надписи на стенах, а некоторые читал вслух: «Обинна любит Ненна, навсегда», «Имека и Унома соединились здесь», «Чимсимди и Оби, любовь навеки».

Я с огромным облегчением услышала, как тетушка сказала, что мы устроимся снаружи, просто на траве, раз уж не взяли с собой подстилку. Мы жевали moi-moi и пили Ribena, когда я заметила, как вдоль холма движется маленькая машина. Я попыталась прищуриться и рассмотреть, кто сидит за рулем, хоть это было и далеко. Формой голова водителя напоминала голову отца Амади. Я быстро поела, вытерла рот тыльной стороной ладони и пригладила волосы. Мне не хотелось выглядеть неопрятной, когда он появится.

Чима предложил сбежать наперегонки по другой, менее исхоженной стороне холма, но тетушка Ифеома сказала, что там склон слишком крутой. Тогда Чима сел и начал съезжать вниз на попе.

— Ты будешь стирать шорты собственными руками. Ты меня слышал? — крикнула ему вдогонку тетушка Ифеома.

Прежде она как следует отругала бы младшего сына и скорее всего заставила бы вернуться. А сейчас мы сидели и смотрели, как он съезжает вниз по холму. От резкого ветра слезились глаза.

Солнце покраснело и приготовилось спрятаться за горизонт, когда тетушка сказала, что нам пора ехать. Спускаясь с холма, я все время останавливалась, надеясь увидеть отца Амади.

Вечером мы все сидели в гостиной и играли в карты. Зазвонил телефон.

— Амака, ответь, пожалуйста, — сказала тетушка Ифеома, хоть она и сидела ближе всех к двери.

— Держу пари, это звонят тебе, — ответила Амака, все еще внимательно глядя на свои карты. — Кто-нибудь из тех, кому внезапно понадобились наши тарелки и кастрюли. И наше последнее нижнее белье.

Тетушка Ифеома встала и поспешила к телефону. Телевизор был выключен, мы сидели в тишине, полностью погрузившись в игру. Поэтому, когда тетушка закричала, мы едва не подскочили на месте. Это был странный, сдавленный крик. Может, американское посольство отозвало свою визу? Я мысленно взмолилась об этом, но мгновение спустя одернула себя и попросила Бога не обращать внимания на эту греховную глупость. Мы бросились в комнату тетушки.

— Hei, Chim о! nwunye т! Hei![145] — тетушка Ифеома стояла у стола, прижав свободную руку к голове в знак глубочайшего потрясения. Что-то случилось с мамой? Тетушка протягивала трубку, и я, хотя знала, что она собиралась передать ее Джаджа, схватила ее первой. У меня так тряслись руки, что сначала трубку удалось приложить только к виску.